Конституционный Суд Российской Федерации 18 июля 2024 года вынес Определение № 2039-О, в котором дана оценка нормам Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующим порядок продления сроков содержания под домашним арестом на стадии судебного разбирательства по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях (ст. 110, ст. 255 УПК РФ).
Суть дела
В ходе производства по уголовному делу подсудимому Т., обвиняемому в совершении тяжкого преступления (ч. 4 ст. 160 УК РФ), мера пресечения в виде заключения под стражу была изменена судом на домашний арест с последующим неоднократным продлением в порядке ст. 255 УПК РФ.
Усматривая неконституционность положений статей 110 и 255 УПК РФ Т. обратился в Конституционный Суд утверждая, что оспариваемые нормы нарушают его права, поскольку не регламентируют условия продления (включая как разовый, так и предельный сроки) меры пресечения в виде домашнего ареста на стадии судебного разбирательства по уголовному делу.
Позиция Конституционного Суда
В определении Конституционный Суд отмечает, что конституционное право на свободу и личную неприкосновенность не содержит указания на то, как долго можно ограничивать это право для лиц, которые обвиняются в совершении преступления. Напомнив, что решение этого вопроса оставлено на усмотрение федерального законодателя.
Анализируя положения ст. 255 УПК РФ Конституционный Суд делает ряд принципиальных пояснений:
– резюмируется, что по смыслу закона суд, в чьем производстве находится уголовное дело, вправе не только избрать, изменить или отменить меру пресечения, но и продлить срок ее действия;
– стадийное построение уголовного процесса, обуславливает раздельную регламентацию сроков содержания по стражей в досудебном и судебном производстве;
– общая предельная продолжительность применения меры пресечения, связанной с ограничением свободы, в период предварительного расследования и судебного разбирательства законодателем не предусмотрена;
– продление содержания подсудимого под стражей в период судебного
разбирательства свыше шести месяцев не может расцениваться как чрезмерное ограничение прав и свобод;
– гарантией законности и обоснованности содержания под стражей в период судебного разбирательства свыше шести месяцев выступает обязанность суда не реже чем раз в три месяца, независимо от наличия обращений сторон, рассматривать вопрос о наличии оснований для дальнейшего содержания под стражей;
– продление срока нахождения подсудимого под домашним арестом в порядке, установленном ст. 255 УПК РФ для заключения под стражу, не может расцениваться в качестве нарушения прав такого лица;
– применение заключения под стражу и домашнего ареста должно
осуществляться с соблюдением конституционных гарантий обеспечения данного права, схожих между собой по своим сущностным характеристикам, в том числе определяющих сроки пребывания лица в условиях изоляции;
– принятие судом решения о мере пресечения возможно только при исследовании представленных сторонами доказательств, подтверждающих наличие или отсутствие оснований для применения меры пресечения, с соблюдением обязанности рассмотрения уголовного дела в разумные сроки.
Сделан вывод, что оспариваемые заявителем положения уголовно-процессуального законодательства не предполагают произвольного и не контролируемого судом продления сроков содержания под домашним арестом на стадии судебного разбирательства по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях и не могут расцениваться как нарушающие права Т. обозначенным в жалобе образом. В итоге принято решение отказать в принятии к рассмотрению жалобы как не отвечающей требованиям закона о Конституционном Суде.
Мнение эксперта
Применительно к рассматриваемой ситуации позиция Конституционного Суда выглядит убедительной, поскольку уголовно-процессуальный закон содержит средства правовой защиты – как превентивного, так и компенсаторного характера – от произвольного или несоразмерно длительного содержания под домашним арестом при осуществлении уголовного судопроизводства.
Григорьева Наталья Владимировна, доцент Кафедры международного и публичного права Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, к.ю.н., доцент.
Принципиальную важность представляет сформулированный Судом тезис о том, что домашний арест и заключение под стражу непосредственно ограничивают право на физическую свободу и личную неприкосновенность, а не только условия его осуществления и связаны с принудительным пребыванием подозреваемого или обвиняемого в ограниченном пространстве, изоляцией от общества, прекращением выполнения служебных или иных трудовых обязанностей, невозможностью свободного передвижения и общения с неопределенным кругом лиц. В правоприменительной практике именно домашний арест выступает альтернативой заключению под стражу.
Следует согласиться с выводом Суда о том, что заключение под стражу и домашний арест должны применяться в соответствии с конституционными гарантиями, которые обеспечивают это право. Эти гарантии схожи по своей сути и, в том числе, определяют сроки пребывания лица в условиях изоляции.
В завершение отметим, что иное понимание правовых предписаний, приведет к невозможности применения процессуальных гарантий, закрепленных ст. 255 УПК РФ, к продлению на стадии судебного разбирательства срока домашнего ареста по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях. Как следствие под угрозу попадут ценности, ради защиты которых применяется домашний арест, а также необходимость сохранения заключения под стражу, что противоречит назначению домашнего ареста как более мягкой меры пресечения. Кроме того, возникает дополнительный риск произвольного и неконтролируемого содержания обвиняемого под домашним арестом без необходимости регулярного пересмотра этого вопроса судом, что может привести к умалению гарантий судебной защиты и неприкосновенности личности, что недопустимо.
