Определение Верховного Суда РФ от 19.09.2024 № 305-ЭС22-24409(2) разъясняет проблемные вопросы споров по требованиям кредиторов, предоставивших финансирование группе компаний под гарантии возврата членов группы.

Суть дела

Общество, принадлежавшее Компании, владело предприятиями агропромышленного комплекса, связанными в единый технологический цикл.

Иностранный банк учрежден в целях осуществления деятельности за пределами иностранного государства. 100% акций банка принадлежат Центральному банку иностранного государства.

Общество и Компания 1, учрежденная по законодательству Королевства Нидерландов, входили в одну группу аффилированных лиц.

9 декабря 2013 г., 17 января 2014 г. и 3 декабря 2014 г. Компания 1 выпустила 350 облигаций на предъявителя на общую сумму 70 000 000 долларов США с процентной ставкой 8 процентов годовых и сроком погашения до 20 декабря 2018 г. Проценты подлежали выплате раз в полгода 20 июня и 20 декабря. Выпуск облигаций и его условия подтверждались глобальным бессрочным сертификатом, согласно которому Компания 1 обязалась выплатить предъявителю этого сертификата при его предъявлении и сдаче номинальную стоимость облигаций и начисленных процентов. По условиям выпуска облигаций обязательства по ним обеспечивались безусловными гарантиями по требованию и залогом акций Общества, принадлежавших Компании.

В те же даты Компания 1 заключила с брокером договоры, согласно которым брокер обязался подписаться на указанные облигации и оплатить их. Брокер действовал от своего имени, но за счет Банка. Договоры регулировались законодательством Великого Герцогства Люксембург.

9 декабря 2013 г. Общество заключило с брокером договор, измененный соглашением от 3 декабря 2014 г., по условиям которого Общество обязалось “как единственный и основной должник безусловно и безвозвратно уплатить держателю облигаций по предъявлении держателем облигаций письменного требования любую сумму, которая может быть истребована держателем облигаций, в размере до 56 255 000 евро, а также суммы процентов, налогов, пошлин, иных обязательных платежей, а также издержек, разумно понесенных держателем облигаций в процессе предъявления к исполнению гарантии”. Гарантия обеспечивала обязательства Компании по выпущенным ею облигациям. Общество гарантировало сохранение юридической силы гарантии любому правопреемнику или цессионарию держателя облигаций. Стороны согласовали, что обязательство Общества является гарантией по первому требованию (не поручительством) и она автономна от основного обязательства. Договор регулировался законодательством Великого Герцогства Люксембург.

9 декабря 2013 г., 17 января 2014 г. и 3 декабря 2014 г. брокер передал Банку купленные им 350 облигаций Компании совокупной номинальной стоимостью 70 млн. долларов США. Впоследствии Компания 1 Обществу деньги по договорам займа:

– от 17 декабря 2013 г. – 25 млн долларов США 18, 19 декабря 2013 г. и 11 июля 2014 г.;

– от 27 января 2014 г. – 8 999 954 доллара США 29 января 2014 г.;

– от 3 декабря 2014 г. – 26 млн долларов США 22 и 24 декабря 2014 г., 5 февраля 2015 г.;

– от 21 мая 2015 г. – 2,5 млн долларов США – 26 мая 2015 г. и с 9 по 12 сентября 2016 г.

По наступлении 20 декабря 2018 г. Компания должна была выплатить банку 70 млн. долларов США долга по номинальной стоимости облигаций и 12 853 333,34 доллара США процентов, однако данные выплаты в полном объеме не осуществила.

15 марта 2019 г. возбуждено дело о банкротстве Общества.

4 ноября 2020 г. Банк потребовал у Общества оплатить задолженность по облигациям в сумме 56 255 000 евро.

6 апреля 2021 г. Общество признано банкротом.

Банк 14 мая 2021 г. обратился в арбитражный суд с требованием о включении в реестр требований кредиторов должника долга по облигационному займу в размере 5 062 387 450 руб., что соответствовало по действовавшему на тот момент курсу 56 255 000 евро. Банк сослался на то, что в связи с переходом к нему прав по облигациям Компании одновременно перешли также и права по гарантии.

Конкурсный управляющий Обществом заявил встречное требование о признании недействительным договора о гарантии от 9 декабря 2013 г. по основаниям, предусмотренным пунктами 1, 2 статьи 61.2, пунктом 3 статьи 61.3 Закона о банкротстве и статьями 10, 168 ГК РФ. По мнению управляющего, спорные облигации выпущены для неправомерного вывода денег из иностранного государства в Российскую Федерацию, а не для извлечения Банком прибыли. Выпуск облигаций являлся техническим, а Компания 1 – номинальным эмитентом, который не имел экономической возможности уплачивать проценты по выпущенным облигациям и, тем более, погасить их номинальную стоимость; деньги транзитом через Компанию перенаправлялись от Банка Обществу. Указанное свидетельствует об отсутствии у Общества разумного хозяйственного мотива в заключении спорной сделки, а выдача безвозмездной гарантии противоречит сути предпринимательской деятельности.

Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения судами апелляционной и кассационной инстанций, договор о гарантии признан недействительным; требования Банка – необоснованными.

Суды указали, что покупка Банком облигаций, выпущенных под гарантии Общества, изначально не предполагала исполнение обязательств Компанией 1 как основным заемщиком, так как эмитент был создан накануне эмиссии как компания с минимальным капиталом и исключительно для обхода двойного налогообложения. Единственным активом являлось требование к Обществу по договорам займа, денежные средства по которым предоставлены самим банком. Поэтому выдача гарантии не предоставляла дополнительные источники погашения задолженности по облигационному займу.

Суды полагали, что схема финансирования имеет рискованный характер и явно выраженные элементы злоупотребления, а участие Банка в этой схеме указывает на его аффилированность с должником и лишает права требовать возмещения убытков по ней. Оспариваемый договор, по выводам судов, преследовал иную цель и предусматривал неравноценные условия, в связи с чем ничтожен в силу статей 10, 168, 170 ГК РФ.

Суды также отметили, что создана ситуация, где имеются два кредитных требования к Обществу, возникших из одного обязательства: первое – требование Компании, выдавшей займы должнику, второе – требование Банка по договору гарантии с заведомо неравноценными условиями.

Суды приняли во внимание то, что Компания 1 признана банкротом и Банк являлся ее основным кредитором. Требование Компании 1 к Обществу в деле о его банкротстве, основанное на займах, предоставленных за счет вырученных от продажи Банку облигаций денег, признано обоснованным с понижением очередности его удовлетворения как компенсационное финансирование должника.

10 октября 2023 г. производство по делу о банкротстве должника прекращено в связи с тем, что третье лицо полностью погасило включенные в реестр требования кредиторов (абзац седьмой пункта 1 статьи 57 Закон о банкротстве).

Банк обратился в Верховный Суд РФ с кассационной жалобой на указанные судебные акты, в которой указал следующие доводы:

– выпуск еврооблигаций специально созданными дочерними обществами российских компаний и выдача гарантий материнскими компаниями (фактическими конечными получателями облигационных займов) являлись общепринятой практикой оформления трансграничного кредитования; такая схема правомерна, взаимовыгодна (позволяла помимо прочего уменьшить для заемщика стоимость кредита), надежна (обеспечивалась гарантией платежеспособного лица) и не являлась каким-либо злоупотреблением;

– 100% акций Банка принадлежат Центральному Банку иностранного государства, и он не был и не мог быть аффилирован с Обществом – материнской компанией небольшого российского сельскохозяйственного холдинга; бенефициар Общества никогда не был связан с Банком;

– Компания 1, реализуя схему финансирования Общества, исполняла обязательства перед Банком на протяжении трех лет, перечислив ему почти 13 млн долларов США;

– одновременное нахождение в реестре требований кредиторов Общества требований и Банка, и Компании не приведет к двойному обогащению Банка;

– обстоятельства, по которым сделка признана недействительной, не выходят за пределы пороков, указанных в статье 61.2 Закона о банкротстве, а договор о гарантии заключен за пределами всех периодов подозрительности сделок должника.

Позиция Верховного Суда

Рассмотрев доводы кассационной жалобы, Верховный Суд РФ определил отменить судебные акты нижестоящих судов, в удовлетворении заявления о признании сделки недействительной и применении последствий ее недействительности отказать; заявление Банка направить на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

По общему правилу установление обоснованности, размера и очередности удовлетворения требований кредиторов в деле о банкротстве осуществляется по результатам судебной проверки заявления кредитора и на основании определения арбитражного суда о включении указанных требований в реестр требований кредиторов. Установленными могут быть признаны требования, в отношении которых представлены достаточные доказательства наличия и размера задолженности и опровергнуты доводы и доказательства, указывающие на пороки сделок, положенных в основу требований (мнимость, притворность и т.п.), или иных источников формирования задолженности.

Из обстоятельств, установленных судами, следует, что Банк приобрел облигации лица, фактически полностью подконтрольного Обществу под гарантии последнего. Деньги по облигационному займу Банк фактически перечислил заемщику. Их конечным получателем являлось Общество, которое израсходовало полученные деньги по собственному усмотрению.

Заявление банка о включении в реестр требований Общества основано на обеспечительной сделке, по которой Общество гарантировало банку исполнение обязательств заемщика по возврату денежных средств по облигационному займу и процентов за пользование займом.

Заем не погашен в полном объеме ни посредством возвращения Банку денег, ни каким-либо иным образом.

При таких обстоятельствах у судов не было оснований для отказа Банку в удовлетворении его требований.

Выводы судов о недействительности договора о гарантии по существу сводились к тому, что выдача гарантии была подозрительной, рискованной, необычной сделкой, лишенной экономического смысла для Общества; по спорной сделке Общество обеспечивало заранее невыполнимые обязательства заемщика, не имевшего никаких активов и не ведущего никакой экономической деятельности. Как следствие, сделка имела признаки мнимости или притворности.

В то же время Банк последовательно пояснял, подтверждая свои доводы письменными доказательствами, что Общество и Банк реализовали схему трансграничного кредитования с использованием облигационного займа через подконтрольную заемщику Компанию 1.

Банк фактически предоставил деньги в заем под проценты для получения прибыли. Гарантия со стороны Общества получена для уменьшения риска по возврату займа, так как последний вел хозяйственную деятельность, имел достаточно активов для расчета по кредиту, входил в одну группу с эмитентом облигаций и являлся бенефициаром схемы кредитования. Таким образом, гарантия была частью совокупности взаимосвязанных сделок, выгодных для Общества.

Согласно пояснениям Банка, использованная сторонами модель финансирования позволила им избежать двойного налогообложения, тем самым удешевляя стоимость кредита для заемщика. Поэтому, если бы Общество получало финансирование напрямую, то ставка по кредиту составила бы 9,6% годовых, а не 8,24%.

Таким образом, Банк убедительно изложил свои доводы как по поводу реальности сделки, ее экономического смысла и взаимной выгоды для сторон, так и роли Компании в кредитовании должника. Банк также обосновал выбор Общества как гаранта исполнения обязательств по возврату займа: конечным получателем займа было именно это общество и выдачей безусловной гарантии любому держателю облигаций оно по существу обязалось погасить заемные обязательства. Без участия Общества кредитование не состоялось бы вовсе, а с его участием риски Банка минимизировались.

Более того, Банк привел достаточно аргументов, указывающих на широкое использование подобной модели в международном коммерческом кредитовании, сославшись помимо прочего на международные договоры, позволяющие участникам международных сделок избегать двойного налогообложения.

Пороки, позволяющие квалифицировать сделку недействительной, судами не установлены. Налоговая оптимизация не затрагивает прав кредиторов должника, в связи с чем конкурсный управляющий не вправе оспаривать сделки по данным основаниям.

Без участия Компании 1 проведение трансграничного кредитования с оптимизацией налогообложения было бы невозможно. В то же время Компания 1 действовала в интересах Общества и всецело под его гарантии. Поэтому выпуск облигаций в данном случае нельзя признать техническим (нереальным), а заем заведомо безвозвратным. Последующее перечисление денег Обществу, как и частичный возврат финансирования Банку в том же порядке лишь подтверждают доводы Банка о схеме трансграничного финансирования Общества.

Поскольку Общество действовало в интересах группы взаимосвязанных лиц, а по существу в собственном интересе на получение финансирования от Банка, выдача им гарантии не может расцениваться как противоречащая сути предпринимательской деятельности безвозмездная сделка.

Само по себе предъявление Банком требований как к основному заемщику, так и к лицу, обеспечивающему исполнение его обязательств, не противоречит закону. Погашение задолженности одним из этих лиц должно автоматически уменьшить задолженность перед Банком другого. Это следует из существа обеспечительных обязательств, предоставляющих иной альтернативный источник погашения долга, но только в пределах размера этого долга.

Наличие требования Компании 1 к Обществу по договорам займа не порочит требование банка по договору о гарантии: данные требования возникли у разных лиц и из разных оснований. Субординирование требований Компании 1 не является достаточным основанием для аналогичного решения в отношении Банка. Обстоятельств, достоверно подтверждающих аффилированность Банка и Общества, как и признаков компенсационного финансирования со стороны Банка, судами не установлено.

Правоотношения по выдаче Обществом обеспечения по облигациям регулируются законодательством Люксембурга, о чем имеется оговорка в договоре. В связи с этим, вопреки доводам Общества, у суда нет оснований для квалификации спорных правоотношений по российскому законодательству.

Верховный Суд РФ не нашел оснований для оставления заявления Банка без рассмотрения по мотиву прекращения производства по делу о банкротстве Общества. В рассматриваемом случае воля Банка направлена на получение исполнения с использованием механизма банкротства должника. Производство по делу о банкротстве прекращено в связи с погашением требований кредиторов, при этом требования Банка не были учтены ввиду ошибочного признания недействительной сделки, на которых они основывались, и, как следствие, признания требований Банка необоснованными. Данная ошибка не может негативно воздействовать на реализацию кредитором права на удовлетворение своих требований в процедуре банкротства должника, возлагать на него дополнительные обязанности по инициированию нового дела о банкротстве Общества.

Заявление Банка о включении его требований в реестр требований кредиторов должника подлежит направлению на новое рассмотрение в суд первой инстанции для возобновления производства по делу о банкротстве Общества и разрешения вопроса о введении в отношении должника процедуры банкротства. Ввиду отсутствия в настоящий момент иных кредиторов, предъявивших свои требования должнику, суду следует принимать банк как заявителя по делу о банкротстве.

Мнение эксперта

В определении необходимо выделить два блока вопросов, связанных с рассмотрением споров об обоснованности требований кредиторов в рамках дела о банкротстве.

Первый вопрос, касающийся включения в реестр требований кредиторов, возникших вследствие предоставления финансирования группе аффилированных лиц независимым кредитором. По существу, здесь Верховный Суд РФ обобщил накопленную практику о распространенной в предпринимательской деятельности схеме предоставления возвратного финансирования группе связанных компаний, когда получателем денежных средств выступает специально созданное юридическое лицо, которое юридически выступает в качестве получателя финансирования, распределяет полученное финансирование внутри группы компаний и осуществляет обслуживание обязательств. Распределение полученного финансирования внутри группы компаний, в свою очередь может порождать внутригрупповые обязательства между членами группы. В свою очередь, входящие в группу лица предоставляют обеспечение (гарантии, поручительства, залоги) с целью гарантировать возврат предоставленного финансирования.

Определение затрагивает ключевые вопросы, возникающие в случае банкротства должников, предоставивших обеспечение по обязательствам, возникшим вследствие такого финансирования: насколько значимо финансовое положение юридического получателя денежных средств, можно ли считать дальнейшее распределение полученного финансирования как транзитное перечисление денежных средств, следует ли рассматривать предъявление требований из предоставления финансирования к должнику-гаранту и независимым кредитором (из предоставленного должником обеспечения), и юридическим получателем финансирования и основным должником перед независимым кредитором, как создающее возможность получения независимым кредитором двойного удовлетворения.

Последующее распределение финансирования, полученного от независимого кредитора, внутри группы компаний, в том числе передача головной компании, не может рассматриваться как транзитное перемещение денежных средств.

Транзитное перемещение денежных средств и имущества является основанием для отказа во включении в реестр требований кредиторов в том случае, если имущество и денежные средства по сделке не выбывали из владения группы лиц, а просто перемещались внутри этой группы лиц без ясных экономических мотивов (Определение Верховного Суда РФ от 23.07.2018 № 310-ЭС17-20671).

Предположение о транзитном перемещении денежных средств исключительно внутри группы аффилированных лиц, исключается по следующим причинам:

  • источником получения и лицом, которому в конечном итоге подлежат возврату денежные средства, является находящийся за периметром группы компаний независимый кредитор;
  • в отличие от внутригруппового перемещения денежных средств, которое контролируется бенефициарами группы, независимый кредитор после предоставления финансирования утрачивает контроль за дальнейшим движением денежных средств как внутри группы, так и во вне;

– отсутствует такой признак транзитности перемещения, как отсутствие ясных экономических причин (целей), поскольку денежные средства предоставлялись для достижения определенного экономического результата.

В случае признания недействительным предоставленного обеспечения возврата такого финансирования и отказа во включении в реестр требований кредиторов, имеет место нарушение баланса экономических интересов независимого кредитора, предоставившего финансирование под условием представления гарантий возврата), основного должника (выступившего основным должником вследствие предоставления финансирования на всю группу компаний) и конечного получателя финансирования, получившего выгоду от предоставленного финансирования:

  • основной должник продолжает оставаться обязанным перед кредитором по требованию возврата финансирования, выгоду от которого получил конечный получатель;
  • у кредитора ухудшается обеспечение, которое было предоставлено в качестве гарантии возврата при предоставлении финансирования, и как следствие, понижается вероятность возврата финансирования;
  • конечный получатель, получив выгоду от предоставленного финансирования, по существу освобождается от обязанности его возврата.
Кирилл Харитонов, арбитражный управляющий, Саморегулируемая организация “Ассоциация арбитражных управляющих “Паритет”.

Важно отметить вывод Верховного Суда РФ о том, что довод о двойном удовлетворении требований кредитора основан на неправильном понимании последствий заключения обеспечительных сделок и последствий исполнения обязательств основным должником и лицом, предоставившим обеспечение.

Кирилл Харитонов, арбитражный управляющий, Саморегулируемая организация “Ассоциация арбитражных управляющих “Паритет”.

Удовлетворение требований кредитора или основного должника лицом, предоставившим обеспечение, будет иметь следующие правовые последствия:

– удовлетворение требований основного должника, возникших из сделки по перераспределению финансирования внутри группы компаний, повлечет удовлетворение требований независимого кредитора за счет полученных денежных средств. Вследствие этого, автоматически уменьшится размер обязательств перед независимым кредитором, гарантированных (обеспеченных) конечным получателем финансирования;

– удовлетворение лицом, предоставившим обеспечение, требований независимого кредитора. При этом, к гаранту в силу суброгации или регресса переходит в размере исполненного права требования к основному должнику;

Таким образом, в любом случае общий размер выплат за счет как основного должника, так и предоставившего обеспечение лица в пользу кредитора не может превысить объем обязательств, возникших в связи с предоставлением финансирования.

Второй вопрос — это изложенное в определении разъяснение, касающееся дальнейшего процессуального порядка рассмотрения требования кредитора, которое первоначально было признано необоснованным впоследствии отмененным судебным актом, если к моменту отмены такого судебного акта процедура банкротства прекращена. Вопреки разъяснениям пункта 19 Постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 “О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве”, данное требование не только подлежит рассмотрению по существу, но и подлежит возобновлению прекращенная процедура банкротства. По сути Верховный Суд РФ исходит из того, что допущенная судебная ошибка не должна препятствовать кредитору в принудительной реализации его требования в том процессуальном порядке, который он изначально избрал.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *