08 февраля 2023 г. Судебной коллегий по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации было вынесено Определение № 305-ЭС21-8027 (7), в котором был рассмотрен вопрос о недостаточности фактической аффилированности между юридическими лицами для признания сделок недействительными и распределении бремени доказывания фактов по делам о банкротстве.
Суть дела
Конкурсный управляющий должника Г.А. Погосян обратился в суд с заявлением о признании недействительными произведенных оплат по договорам цессии в общей сумме 289 281 655 рублей 33 копеек, совершённых должником в пользу общества «ЦВ «Протек» с 22.11.2016 по 11.12.2018 г.
Определением Арбитражного суда города Москвы от 18.02.2022 г. заявление удовлетворено, с ответчика в конкурсную массу должника взыскана спорная сумма в полном размере. Апелляционная инстанция 17.05.2022 остановила его без изменения. Аналогично и Арбитражный суд Московского округа своим постановлением от 08.09.2022 г. оставил указанные судебные акты без изменения, а жалобу общества «ЦВ «Протек»» – без удовлетворения.
Заявитель – Акционерное общество «Центр внедрения «Протек»» – обратился в Верховный Суд РФ с жалобой, в которой просил отменить указанные судебные акты и направить спор на новое рассмотрение.
Позиция Верховного суда
Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации пришла к следующим выводам:
Как было установлено судами и следует из материалов дела, должником с ноября 2016 года по декабрь 2018 в пользу общества «ЦВ «Протек» совершены платежи с назначением «Оплата по договору цессии» на общую сумму 289 281 655 рублей 33 копейки. Всего было совершено 73 платежа по 40 договорам о передаче должнику прав требования к двум юридическим лицам и четырём индивидуальным предпринимателям.
Однако, суды по мнению Коллегии не учли следующие обстоятельства дела:
Для признания сделки мнимой на основании п. 1 ст. 170 ГК РФ необходимо установить, что каждая из её сторон действовала недобросовестно, в обход закона и не имела намерения совершить сделку в действительности, поскольку все стороны мнимой сделки стремятся к сокрытию ее действительного смысла.
При этом порочность воли каждой из её сторон является обязательным условием для признания сделки мнимой. Посему факт расхождения волеизъявления с волей каждой стороны сделки должен быть установлен судом путем анализа фактических обстоятельств, подтверждающих реальность намерений сторон.
Суды же при рассмотрении обстоятельств спора не просто не дали оценки доводам и доказательствам, на которые ссылался ответчик, но сами доказательства равноценности, предоставленные ответчиком с целью исключить сомнения при разрешении вопроса об отсутствии у сделок соответствующих пороков, восприняли как доказательства аффилированности. Более того, суды не установили и не привели никаких критериев связанности должника и ответчика.
Суды также не определили: воля какой из сторон сделок не была свободна по причине «фактической аффилированности»; кто из участников сделки оказал влияние на контрагента и каким образом.
Причём одновременно с «неустановлением» существенных условий и обстоятельств отношений сторон по договорам цессии суды сумели прийти к выводу о том, что фактическая аффилированность свидетельствует о недобросовестности сторон сделки.
Более того, суды игнорировали тот факт, что сама по себе аффилированность сторон сделки, равно как и то, что результат сделки не может быть принят в качестве актива, увеличивающего собственные средства должника, не свидетельствуют о мнимости сделки или недобросовестности её сторон.
Доказательств того, что оспариваемые сделки должны быть заключены по иной цене, ни конкурсным управляющим Г.А. Погосяном, ни иными заинтересованными сторонами представлено не было. А суды их не истребовали, чем нарушили принципы состязательности и равноправия сторон судебного разбирательства (статьи 2, 8, 9 АПК РФ).
Здесь странным представляется также и позиция судов нижестоящих инстанций: по какой-то, только им ведомой, причине они решили, что уступка права требования по его номинальной стоимости является пороком воли участников сделки. До этого спора такой довод не прослеживается в практике ни Верховного Суда РФ, ни ранее действовавшего Высшего Арбитражного Суда РФ. Да и такое основания для оспаривания сделок в рамках цессии отсутствует в законодательстве.
Применяя общие нормы Гражданского кодекса Российской Федерации, суды первой, апелляционной и кассационной инстанций обошли вниманием и не применили положения специальных норм статьи ст. 61.2. Закона о банкротстве, которые в данном случае устанавливают специальные основания для конкурсного оспаривания сделок и имеют приоритет.
Отметим, что аналогичная позиция о необходимости применения специальных норм Закона о банкротстве чётко и последовательно заняла своё место в Определении Верховного Суда Российской Федерации № 305-ЭС19-18803 (10) от 31 января 2023 г., а также в Определении № 305-ЭС22-20515 от 8 февраля 2023 г.
Таким образом, суды необоснованно применили к оспариваемым сделкам норму о мнимости при отсутствия каких-либо доказательств отличия действительной воли общества «ЦВ «Протек» от той, которая была выражена им в условиях сделок.
Также Верховный Суд отметил, что Общество «ЦВ «Протек» настаивает на совершении сделок в условиях осуществления должником прибыльной хозяйственной деятельности (выручка должника в 2016 году составила 2.5 млрд., в 2017 – 2.6 млрд., в 2018 – 1.6 млрд.) и указывает на образование перед кредиторами задолженности, включённой в реестр требований кредиторов должника, уже после осуществления оспариваемых сделок.
Учитывая, что конкурсное оспаривание может осуществляться в интересах только тех кредиторов, требования которых существовали к моменту совершения должником предполагаемого противоправного действия, судам для надлежащего разрешения спора необходимо было установить момент возникновения признаков неплатёжеспособности должника. При отсутствии кредиторов, чьи требования сопоставимы с размером оспариваемых сделок, намерение причинить им вред у должника или у его контрагента возникнуть не может.
Суды же первой и последующих инстанций не стали разбираться с 73 платежами во исполнение 40 договоров. А сразу и вместе признали сделки недействительными. Действительно: зачем мелочиться и рассматривать каждый «копеечный» платёж, если можно попробовать взыскать одним мхом почти 300 млн рублей?!
На основании вышеизложенного Верховного Суда Российской Федерации отменил акты нижестоящих судов и отправил обособленный спор на новое рассмотрение в Арбитражный суд города Москвы.
Мнения экспертов
Во-первых, в последнее время сложилась практика, что конкурсные управляющие вообще не вникают в юридические аспекты договоров. Они просто берут договоры со значительными суммами с участием интересующих их контрагентов определенных должников-банкротов и предъявляют требования о признании недействительными перечисления денежных средств. При этом не обращают внимания ни на даты совершения сделок, заключения и исполнения договоров, ни на даты перечисления денежных средств, ни на даты возникновения задолженности у должников, ни на существующие объективные доказательства реальности договоров.
Загайнов Михаил Рудольфович – канд. экономич. наук, старший преподаватель ДПРЭД Финансового университета при Правительстве РФ и Слепко Галина Евгеньевна – канд. филол. наук, доцент ДПРЭД Финансового университета при Правительстве РФ
Во-вторых, весьма печальный факт и очень негативный знак, который мы наблюдаем в том числе и в данном деле: суды встают на сторону конкурных управляющих, не пытаясь объективно разобраться в сути вопроса.
В связи вышесказанным позиция Верховного Суда Российской Федерации внушает оптимизм и надежду, что с таким недобросовестным и непрофессиональным подходом конкурсных управляющих (например, Погосяна Григория Аркадьевича), а также безразличием нижестоящих судов к полному и всестороннему рассмотрению дел и разрешению споров будет покончено.
