15 мая 2024 г. Президиум Верховного Суда РФ утвердил второй годовой обзор судебной практики разрешения споров о несостоятельности (банкротстве) за 2023 г.
Тот факт, что Верховный Суд РФ уже второй раз подготовил отдельный обзор накопленной и обобщенной за год судебной практики по делам о банкротстве, помимо рассмотрения отдельных вопросов по данной категории дел в квартальных обзорах судебной практики, свидетельствует о возрастающей актуальности проблематики по этой теме.
управляющий партнер юридической компании ЮКО Юлия Иванова.
Данные в Обзоре разъяснения сгруппированы в шести тематических разделах: возбуждение дел о банкротстве и установление требований в реестре требований кредиторов; формирование конкурсной массы и погашение требований кредиторов; вопросы ответственности контролирующих должника лиц; особенности банкротства застройщиков; особенности банкротства граждан; иные вопросы.
Наиболее интересным, на наш взгляд, представляются следующие разъяснения:
1) Пункт 2 Обзора: «Если обеспеченное залогом единственного жилья обязательство исполняется надлежащим образом третьим лицом, в деле о банкротстве залогодателя суд предлагает сторонам заключить мировое соглашение (разработать локальный план реструктуризации) в отношении этого единственного жилья, по условиям которого взыскание на данное имущество не обращается. Однако это не освобождает залогодателя от исполнения обязательства перед залоговым кредитором по завершении процедуры банкротства».
Основой данного разъяснения является спор, рассмотренный в Определении Верховного Суда РФ от 27.04.2023 № 305-ЭС22-9597 (2), в котором и был затронут вопрос о соблюдении баланса интересов сторон в ситуации, когда залогодатель не является должником по обеспеченному залогом обязательству и признан банкротом, в то время как отсутствуют нарушения исполнения основного обязательства, а предметом залога выступает единственное жилье должника.
Действия банка по включению в реестр вполне оправданы и логичны, поскольку в случае невключения в реестр банк по окончании процедуры банкротства мог столкнуться с прекращением ипотеки вследствие освобождения должника от обязательств (пункт 3 статьи 213.28 Закона о банкротстве). Однако, по непонятным причинам как перед заявлением требования в реестр залогодателя, так и в процессе рассмотрения требования, банк не предъявил к заемщику требования о досрочном возврате кредита, что в свою очередь либо повлекло бы досрочное исполнение обязательств заемщиком, либо создало бы основания требовать обращения взыскания на предмет залога вследствие неисполнения обеспеченного обязательства (статьи 334, 348, 349 ГК РФ). Банк мог бы предъявить заемщику требования о досрочном возврате кредита в связи с ухудшением условий обеспечения (статьи 813, 819 ГК РФ) или нарушение залогодателем обязанности по страхованию предмета ипотеки (пункты 1 и 2 статьи 31, статья 35, пункт 4 статьи 50 Федерального закона «Об ипотеке (залоге недвижимости)».
Однако, такое включение залоговых требований в реестр требований кредиторов ведет к существенному дисбалансу прав и законных интересов сторон, поскольку должник в отсутствие просрочки по обеспеченному залогом обязательству лишается единственного жилья, являющегося предметом залога.
Предъявление в деле о банкротстве заявления о включении в реестр требования как обеспеченного залогом является аналогом требования об обращении взыскания на заложенное имущество (Определение Верховного Суда РФ от 12.03.2021 N 305-ЭС14-7512(25). При этом, предъявление требования об обращении взыскания на предмет залога возможно только при неисполнении или ненадлежащем исполнении обеспеченного залогом обязательства, например, при просрочке внесения платежей или внесения платежей не в полном объеме (статьи 334, 348, 349 ГК РФ). Соответственно, право кредитора по обеспеченному залогом обязательству удовлетворить свои требования за счет предмета залога может быть реализовано только после нарушения такого обязательства. Если залогодателем является не должник по основному обязательству, а третье лицо, то обязанность такого залогодателя исполнить за счет стоимости предмета залога обеспеченное обязательство не может возникнуть ранее возникновения такой обязанности у основного должника.
Ранее в судебной практике была сформирована позиция о недопустимости включения в реестр требований кредиторов банкрота требований, вытекающих из предоставленного им залога по обязательствам другого лица, если отсутствует нарушение обеспеченного его залогом обязательства (см. например, Постановление ФАС Северо-Западного округа от 13.02.2013 по делу № А21-7600/2010, Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 15.10.2014 по делу № А76-13668/2012).
С другой стороны, введение в отношении залогодателя процедуры реализации имущества ставит под угрозу сохранение обеспечения в виде залога на случай будущей просрочки со стороны основного должника. Если кредитор не предъявит требование о включении с реестр залогодателя или предъявит его с пропуском срока, то он лишается возможности обратить взыскание на залог в рамках дела о банкротстве, и по завершении процедуры реализации залог прекращается либо вследствие реализации предмета залога в общем порядке либо вследствие освобождения гражданина от долгов (пункт 3 статьи 213.28 Закона о банкротстве, пункт 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25.12.2018 N 48 “О некоторых вопросах, связанных с особенностями формирования и распределения конкурсной массы в делах о банкротстве граждан”, Определение Верховного Суда РФ от 01.09.2021 N 310-ЭС21-6469). Поэтому, если просрочка основного должника наступит после окончания срока предъявления требований о включении в реестр залогодателя или после завершения процедуры банкротства, кредитор будет лишен возможности получить удовлетворение за счет предмета залога.
Предложенный в Обзоре вариант устранения указанного дисбаланса несет положительный момент тем, что изменяет ранее сложившуюся практику безусловного отказа во включении в реестр залогодателя, не являющегося должником по обеспечиваемому обязательству, в случае отсутствия нарушения обеспечиваемого обязательства, устраняя риски утраты залога на будущее время, и одновременно позволяет должнику сохранить единственное жилье.
Вместе с тем, предлагаемое решение проблемы вызывает некоторые вопросы.
По существу, единственное жилое помещение, являющееся предметом залога, исключается из конкурсной массы, вследствие чего другие кредиторы уже не могут претендовать на удовлетворение своих требований из части стоимости залога по правилам пункта 5 статьи 213.27 Закона о банкротстве. Залоговый кредитор получает абсолютное преимущество в удовлетворении своих требований на будущее время.
Если размер непогашенных требований залогового кредитора не значителен и потенциальная стоимость предмета залога существенно больше размера требований залогового кредитора, при обращении взыскания на предмет залога должник получает возможность вывести из-под взыскания кредиторов в банкротстве и сохранить за собой значительную часть денежных средств, полученных впоследствии от реализации предмета залога (абзац второй пункта 3 статьи 334 ГК РФ).
Предлагаемое решение также не учитывает, что предметом залога может быть единственное жилье, отвечающее признакам «роскошного», что в свою очередь дает основания прогнозировать риск вывода такого имущества из конкурсной массы посредством индивидуального соглашения (плана реструктуризации) между залоговым кредитором и должником. Это свою очередь дает толчок для развития схем для безусловного исключения такого жилья из конкурсной массы.
Также, на наш взгляд, необходимо разграничить ситуации, когда ипотека единственного жилья обеспечивает обязательства, возникшие вследствие предоставления кредита (займа) на приобретение такого жилья, и когда должник сознательно предоставил единственное жилье в ипотеку по каким-то иным своим обязательствам или третьего лица.
Открытым остается вопрос касательно того, должно ли учитываться разумное, осмотрительное и добросовестное поведение залогодателя в такой ситуации. В рассматриваемом деле поведение должника не совсем соответствует данным требованиям. Как следует из судебных актов об установлении требований других кредиторов, как до заключения договора ипотеки, так и после его заключения должник активно брала кредиты и займы, тем самым увеличивая свои обязательства без их реального обеспечения (Определения Арбитражного суда Московской области от 20.02.2021 и от 18.03.2021 по делу №А41-73644/20).
2) Пункт 9 Обзора: «В рамках дела о банкротстве застройщика применяется Закон о банкротстве без учета изменений, внесенных Законом № 151-ФЗ, если до 27 июня 2019 г. (даты вступления в силу Закона № 151-ФЗ) начаты расчеты с кредиторами, в том числе переданы объект незавершенного строительства и обязательства застройщика другому лицу».
Данное разъяснение имеет значение для правоприменительной практики в двух аспектах.
Во-первых, конкретизируется временная точка отсечения ретроспективного применения норм Федерального закона от 27.06.2019 № 151-ФЗ, которым были внесены принципиальные изменения в положения параграфа 7 Закона о банкротстве. В первую очередь, эти изменения коснулись содержания понятия «участник строительства» – юридические лица были исключены из данной категории участников дела о банкротстве застройщика и были перемещены в категорию обычных кредиторов четвертой очереди без права требовать передачи в натуре объекта долевого строительства. Этим изменениям была придана обратная сила и их действие распространили на те дела о банкротстве, которые были возбуждены до их вступления в силу, в том числе и на те дела, где юридические лица уже были включены в реестр участников строительства с требованием о передачи объекта строительства. Данная ситуация породила многочисленные споры касательно реализации в банкротстве застройщика прав юридических лиц, участвовавших в финансировании строительства в обмен на передачу помещений в строившемся объекте.
Во-вторых, определяется момент, с которого участник строительства перестает быть участником дела о банкротстве и переход обязанности удовлетворить денежные требования и требования передачи помещения в натуре от застройщика-банкрота к созданному жилищно-строительному кооперативу (статья 201.10 Закона о банкротстве) или новому застройщику (статьи 201.15-1, 201.15-2 Закона о банкротстве).
3) Пункт 10 Обзора: «Требования граждан, вытекающие из зарегистрированных договоров участия в долевом строительстве, включаются в реестр застройщика самим арбитражным управляющим, а исключаются из реестра в судебном порядке на основании его заявления (или заявления иного заинтересованного лица)».
Исходя из выработанного Верховным Судом РФ подхода о необходимости приоритетной защиты прав граждан применительно к жилищному строительству, в пункте 3.1 статьи 201.4 Закона о банкротстве предусмотрен специальный (упрощенный) порядок включения в реестр застройщика требований участников строительства, возникших из договоров участия в долевом строительстве. Такие требования включаются в реестр застройщика конкурсным управляющим самостоятельно на основании информации, размещенной органом, осуществляющим государственную регистрацию прав на недвижимое имущество и сделок с ним, с последующим уведомлением участника строительства о включении его требования в реестр.
Новый застройщик, которому переданы права и обязательства застройщика-банкрота, при урегулировании обязательств перед гражданами – участниками долевого строительства, должен проявить должную осмотрительность, обратившись к реестру недвижимости, и установить соответствие с реестром требований участников долевого строительства.
Негативные последствия бездействия управляющего, не исполнившего предусмотренную законом обязанность по самостоятельному формированию реестра в отношении всех зарегистрированных договоров участия в долевом строительстве, и проявленная неосмотрительность нового застройщика, принявшего решение о принятии обязательств застройщика-банкрота без учета доступной информации, не могут возлагаться на участника долевого строительства.
Наличие у участника строительства права на предъявление конкурсному управляющему застройщиком требования, возникшего из договора участия в долевом строительстве является дополнительной гарантией защиты интересов гражданина. Данная норма не свидетельствует об установлении заявительного порядка включения в реестр и не отменяет обязанность конкурсного управляющего по самостоятельному формированию соответствующей части реестра (Определение Верховного Суда РФ от 17.07.2023 № 306-ЭС22-27838(2,3).
По существу, именно конкурсный управляющий и новый застройщик должны принять все меры для обеспечения надлежащей защиты прав граждан, требования которых к застройщику-банкроту основаны на зарегистрированном в установленном порядке договоре участия в долевом строительстве. В свою очередь, в отношении указанной категории участников строительства по существу не имеют правовых последствий установленные сроки обращения к конкурсному управляющему с заявлением о включении их требований в реестр передачи жилых помещений.
4) Пункт 14 Обзора: «Приговор, вынесенный в отношении должника за преступление, совершенное по неосторожности, сам по себе не препятствует освобождению этого лица от долгов применительно к положениям абзаца четвертого пункта 4 статьи 213.28 Закона о банкротстве».
Суть спора, на основе которого было выработано данное разъяснение Верховного Суда РФ (Определение Верховного Суда РФ от 06.04.2023 № 305-ЭС22-25685), состояла в том, возможно ли освобождение гражданина от исполнения обязательств по итогам процедуры реализации имущества, если не было погашено регрессное требование Фонда социального и пенсионного страхования (Фонда), которое в свою очередь возникло вследствие выплаты потерпевшему возмещения вреда, причиненного жизни и здоровью вследствие совершения должником по неосторожности преступления, повлекшего гибель людей.
Для правоприменительной практики данное разъяснение имеет значение в двух аспектах.
Во-первых, Верховный Суд РФ указал на необходимость разграничения обязательства по возмещению вреда (в том числе жизни и здоровью) и регрессного обязательства, возникающего вследствие возмещения страховщиком причиненного вреда. Нижестоящие суды зачастую неправильно отождествляли различные по своей правовой природе регрессное требования страховщика и требование по возмещению вреда, причиненного жизни и здоровью, исходя из того, что требования Фонда (страховщика) по возмещению сумм выплат в пользу потерпевших от противоправных действий должника в порядке обязательного социального страхования, являются по своей правовой природе аналогичными требованиям о возмещении вреда жизни и здоровью, причиненного должником.
Между тем, такие требования различаются, по основаниям возникновения и защищаемому праву/законному интересу.
Требование потерпевшего о возмещении причиненного ему вреда направлено на компенсацию ущерба личности и имуществу, непосредственно причиненного противоправными действиями. Регрессное требование страховщика является источником поступления денежных средств в бюджеты фондов конкретных видов обязательного социального страхования и служит возмещению тех затрат, которые были понесены страховщиком на выплату страховых возмещений, предусмотренных законодательством о социальном страховании (статья 17 Федерального закона от 16.07.1999 №165-ФЗ «Об основах обязательного социального страхования»).
Возникновение у потерпевшего права на возмещения вреда обусловлено только самими фактом противоправных действий и причинением вреда. Возникновение регрессного требования обусловлено не только самим фактом наступления страхового случая, но и осуществлением выплаты в возмещение вреда.
По существу, регресс представляет собой требование страховщика к причинителю вреда о возмещении тех сумм, которые выплачены страховщиком в счет возмещения вреда.
Поэтому, регрессное требование страховщика не имеет той адресности, как требование о возмещении вреда жизни и здоровью. Регрессное требование имеет своей целью получение страховщиком компенсации затрат, которые он понес в связи с осуществлением предусмотренной законом выплаты, и не имеет целью непосредственное возмещение вреда конкретному лицу.
Соответственно, регрессное требование страховщика не является возмещением вреда жизни или здоровью, не связано неразрывно с личностью кредитора (потерпевшего), вследствие чего к нему не применимы положения пункта 5 статьи 213.28 Закона о банкротстве.
Во-вторых, Верховный Суд РФ разъяснил, что при толковании норм Закона о банкротстве касательно освобождения гражданина-должника от обязательств необходимо исходить из того, что основной целью процедуры банкротства гражданина является его социальная реабилитация в виде освобождения от непосильных обязательств и предоставления возможности заново выстраивать экономические отношения. Отказ в такой социальной реабилитации возможен только в случае конфликта с другими, более значимыми, социальными интересами (возмещение вреда жизни и здоровью, уплата алиментов, получение вознаграждения за труд) либо в случае злоупотребления правом со стороны гражданина, когда невозможность погашения требований кредиторов вызвана умышленными недобросовестными противоправными действиями.
Поэтому, именно исходя из такого понимания необходимо толковать положения абзаца четвертого пункта 4 статьи 213.28 Закона о банкротстве, предусматривающих отказ в освобождении гражданина от обязательств, если при возникновении или исполнении обязательств он действовал незаконно. При решении вопроса об освобождении или отказе от освобождения от обязательств необходимо не ограничиваться констатацией объективной противоправностью поведения гражданина (даже если она ранее установлена судебным актом), а устанавливать направленность воли гражданина.
5) Пункт 15 Обзора: «Компенсация морального вреда, если она осуществляется в случае причинения вреда жизни или здоровью, наряду с другими вытекающими из этого обязательства требованиями, относится к первой очереди реестра требований кредиторов должника. … Лица, ответственные за вред, вызванный смертью потерпевшего, обязаны возместить необходимые расходы на погребение лицу, понесшему эти расходы; в случае причинения вреда жизни или здоровью источником повышенной опасности независимо от вины причинителя вреда осуществляется компенсация морального вреда (статьи 1094, 1100 ГК РФ)».
Разъяснение ориентирует нижестоящие суды, что при определении очередности включения в реестр требования кредитора необходимо изначально учитывать его материально–правовую природу. Нижестоящие суды формально оценили с правовой точки зрения требования кредитора как обычные гражданско-правовые денежные требования, не приняв во внимание основания их возникновения (противоправные действия должника, повлекшие смерть сына должника) и цель, которую преследовал законодатель, устанавливая обязанность причинителя вреда выплатить указанные суммы (возмещение вреда жизни и здоровью).
Неправомерные действия (деликты) могут повлечь не только смерть близкого лица кредитора-потерпевшего или причинение вреда его здоровью, но и моральный вред. Само по себе определение морального вреда как физических и нравственных страданий, причиненных противоправными действиями (статья 151 ГК РФ), указывает зачастую именно на причинение неблагоприятных последствий здоровью гражданина.
Кроме того, необходимо исходить из того, из каких оснований (фактических обстоятельств) возникли требования, их связь с противоправными действия, повлекшими смерть или вред здоровью и цель, которую преследовал законодатель (возмещение определенного вида вреда).
Требования по возмещению морального вреда и расходов на погребение были обусловлены одними и теми же противоправными действиями должника, повлекшими смерть и причинение вреда здоровью. Взыскание сумм таких требований имело целями компенсацию вреда и тех расходов, которые вынужденно понес кредитор в связи со смертью близкого человека в результате противоправных действий должника.
