ВС РФ: включая в договор обременительные условия, профессиональные участники рынка несут риск их неприменения судом

В Определении Верховного Суда РФ от 18.10.2023 N 305-ЭС23-8962 по делу N А40-33927/2022 сделан вывод о недопустимости установления явно обременительных, несправедливых и экономически необоснованных условий об определении завершающей обязанности (сальдо) в договоре лизинга.

Суть дела

ООО “Держава” (истец) обратилось в Арбитражный суд города Москвы с исковым заявлением к ООО “Каркаде” (ответчик) о взыскании неосновательного обогащения в размере 1 153 109 руб. 37 коп., возникшего в результате исполнения договоров лизинга от 19.09.2019 N 11364/2019, N 11365/2019, и процентов за пользование чужими денежными средствами по день фактического исполнения обязательств.

Ответчик предъявил встречный иск к истцу и ИП Камбуру К.В. (предприниматель) о взыскании солидарно неосновательного обогащения в размере 98 380 руб. 01 коп. по договору лизинга от 19.09.2019 N 11365/2019, неустойки по названному договору за период с 24.03.2022 по дату фактического исполнения обязательства, исходя из расчета 11 899 руб. 48 коп. в день.

Как установлено судами и подтверждается материалами дела, ответчик (лизингодатель) и истец (лизингополучатель) 19.09.2019 заключили договоры финансовой аренды (лизинга) N 11364/2019 и N 11365/2019 (далее – договоры лизинга), в соответствии с условиями которых лизингодатель посредством заключения договора купли-продажи обязался приобрести в собственность у выбранного лизингополучателем продавца имущество, указанное в спецификации предмета лизинга, и предоставить его лизингополучателю в лизинг за плату во временное владение и пользование.

Согласно пункту 3.2 договоров лизинга лизингополучатель обязуется уплачивать лизинговые платежи в размере и в сроки, предусмотренные графиком платежей.

Пунктом 4.1 договоров лизинга предусмотрено, что договор состоит из самого договора, приложений и дополнительных соглашений к нему (если приложения и/или дополнительные соглашения имеются) и Общих условий договора лизинга (далее – Общие условия), которые являются неотъемлемой частью договора.

В целях обеспечения исполнения обществом обязательств по договору лизинга N 11365/2019 между ответчиком (кредитор) и предпринимателем (поручитель) заключен договор поручительства от 19.09.2019 N 11365/2019, по условиям которого предприниматель обязался отвечать солидарно за исполнение обществом всех его обязательств по договору лизинга.

По актам приема-передачи имущества компания передала обществу имущество по договорам лизинга.

В связи с ненадлежащим исполнением истцом обязанности по внесению лизинговых платежей лизингодатель направил в его адрес уведомления о расторжении договоров лизинга и изъял предметы лизинга.

Предмет лизинга по договору лизинга N 11364/2019 реализован ответчиком в соответствии с договором купли-продажи от 14.03.2022 N 11364/2019_I-3, по договору N 11365/2019 – в соответствии с договором купли-продажи от 24.01.2022 N 11365/2019_I-3.

Истец, полагая, что после расторжения договоров лизинга положительное сальдо сложилось в его пользу, и на стороне компании возникло неосновательное обогащение в размере 848 773 руб. 98 коп. по договору N 11364/2019 и в размере 304 335 руб. 39 коп. по договору N 11365/2019, обратился в арбитражный суд с настоящим иском.

Встречный иск ответчика мотивирован тем, что сальдо встречных обязательств по договору N 11365/2019 складывается в пользу лизингодателя и составляет 98 380 руб. 01 коп., а по договору N 11364/2019 – в пользу лизингополучателя, но в размере 326 177 руб. 99 коп.

Решением суда первой инстанции, оставленным без изменения судами апелляционной и кассационной инстанций, с ответчика в пользу истца взыскано неосновательное обогащение в размере 326 177 руб. 99 коп., проценты за пользование чужими денежными средствами в размере 3 038 руб. 37 коп., расходы по уплате государственной пошлины в размере 6 939 руб. 04 коп.; в удовлетворении остальной части первоначального иска отказано. С истца и предпринимателя в пользу ответчика взыскано солидарно 98 380 руб. 01 коп. убытков, 95 195 руб. 84 коп. неустойки, 6 807 руб. расходов по уплате государственной пошлины. Произведен взаимозачет требований, в результате которого с ответчика в пользу истца взысканы денежные средства в размере 135 640 руб. 51 коп. и расходы по уплате государственной пошлины в размере 6 939 руб. 04 коп.

Суд первой инстанции, руководствуясь статьями 323, 361, 363, 395, 421, 431, 450, 450.1, 453, 614, 622 ГК РФ, статьями 13, 15 Федерального закона от 29.10.1998 N 164-ФЗ “О финансовой аренде (лизинге)” (далее – Закон о лизинге) и постановлением Правительства РФ от 28.03.2022 N 497 “О введении моратория на возбуждение дел о банкротстве по заявлениям, подаваемым кредиторами”, пришел к выводу о наличии оснований для частичного удовлетворения первоначального иска и обоснованности встречных требований.

При этом суд исходил из того, что в пункте 5.9 Общих условий сторонами согласован особый порядок определения сальдо встречных предоставлений, отличающийся от общего подхода к сальдированию обязательств, закрепленного в Постановлении Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 N 17 "Об отдельных вопросах, связанных с договором выкупного лизинга" (далее - Постановление N 17).

Исходя из расчета, произведенного с применением согласованной сторонами формулы, финансовый результат сделки по договору N 11364/2019 составляет убыток для лизингополучателя в размере 326 177 руб. 99 коп., а по договору N 11365/2019 убыток для лизингодателя в размере 98 380 руб. 01 коп., поэтому с ответчика в пользу истца надлежит взыскать 326 177 руб. 99 коп. неосновательного обогащения и 3 038 руб. 37 коп. процентов, начисленных на эту сумму неосновательного обогащения (с учетом даты реализации предмета лизинга и введенного государственными органами моратория), а в пользу ответчика – солидарно с истца и предпринимателя как поручителя 98 380 руб. 01 коп. убытков и 95 195 руб. 84 коп. неустойки, начисленной на основании пункта 5.11 Общих условий за период с 24.03.2022 по 31.03.2022.

Как указано судом, на момент заключения договоров лизинга со стороны лизингополучателя возражений относительно установленного в Общих правилах порядка определения сальдо встречных предоставлений, не поступало, что свидетельствует о том, что он осознавал все правовые последствия договоров, в том числе при их расторжении, исходя из расчета, произведенного с применением согласованной сторонами формулы.

Суды апелляционной и кассационной инстанций поддержали выводы суда первой инстанции и отклонили довод истца о неверном расчете сальдо встречных обязательств.

Истец обратился в Верховный Суд РФ с кассационной жалобой, в которой просил отменить вынесенные по делу судебные акты.

Позиция Верховного Суда

По результатам рассмотрения кассационной жалобы истца Верховный Суд РФ определил отменить судебные акты нижестоящих судов и направить дело на новое рассмотрение по следующим основаниям.

Принцип свободы договора, закрепленный в статье 421 ГК РФ, не является безграничным. Сочетаясь с принципом добросовестного поведения участников гражданских правоотношений, он не исключает оценку разумности и справедливости условий договора.

Участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно, в том числе при установлении гражданских прав, в том числе при заключении договора и определении его условий, и не вправе извлекать преимущество из недобросовестного поведения (пункты 3-4 статьи 1 ГК РФ).

В соответствии с пунктами 1 и 2 статьи 10 ГК РФ не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом). В случае несоблюдения данного запрета суд с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом.

Как указано в пункте 7 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 “О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации”, если совершение сделки нарушает запрет, установленный пунктом 1 статьи 10 ГК РФ, в зависимости от обстоятельств дела такая сделка может быть признана судом недействительной.

Сторона договора в случае существенного нарушения баланса интересов сторон также вправе на основании статьи 10 ГК РФ заявить о недопустимости применения договорных условий, являющихся явно обременительными (несправедливые договорные условия), если эта сторона была поставлена в положение, затрудняющее согласование иного содержания отдельных условий договора, проект которого был предложен другой стороной, то есть оказалась слабой стороной договора (пункт 9 Постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 N 16 “О свободе договора и ее пределах”).

Из приведенных положений гражданского законодательства и разъяснений Пленумов вытекает, что пределы свободы договора определяются, в том числе необходимостью поддержания добрых нравов в гражданском обороте, включая взаимоотношения участников хозяйственного (экономического) оборота.

В ситуации, когда сторона договора не имеет возможности активно и беспрепятственно участвовать в согласовании условий договора на стадии его заключения (к заключению предложена стандартная форма договора; проект договора разработан лицом, профессионально осуществляющим деятельность в соответствующей сфере, требующей специальных познаний; договор заключается с лицом, занимающим доминирующее положение на рынке или имеет место иная экономическая зависимость стороны и т.п.), суд не вправе отклонить возражения такой стороны относительно применения спорного условия договора только по той причине, что при заключении договора в отношении этого условия не были высказаны возражения.

Даже при формальном наличии права заявить возражение о включении спорного условия в договор в момент его заключения, слабая сторона зачастую не имеет финансовых и организационных возможностей оценить обременительность договорных условий на случай наступления тех или иных обстоятельств при исполнении договора, а издержки, связанные с потерей времени и финансовых ресурсов, которые должна понести эта сторона для урегулирования разногласий окажутся несоразмерными предпринятым усилиям. Использование названных обстоятельств стороной, находящейся в более сильной переговорной позиции, не соответствует принципу добросовестности.

С учетом изложенного, если спорное условие договора грубо нарушает баланс интересов сторон и его применение приводит к возникновению неблагоприятных последствий для слабой стороны договора, а сторона, в интересах которой установлено спорное условие договора не обосновала его разумность, суд в соответствии с пунктом 4 статьи 1, пунктом 2 статьи 10 ГК РФ в целях защиты прав слабой стороны разрешает спор без учета данного договорного условия, применяя соответствующие нормы законодательства (определения Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 10.10.2023 №305-ЭС23-12470, от 29.06.2023 №307-ЭС23-5453, от 19.05.2022 №305-ЭС21-28851, от 27.12.2021 №305-ЭС21-17954 и др.).

Аналогичная правовая позиция выражена в пункте 28 Обзора судебной практики по спорам, связанным с договором финансовой аренды (лизинга), утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 27.10.2021 (далее – Обзор судебной практики), но не учтена судами.

Как следует из материалов дела, Общие условия представляют собой стандартную форму договора, к тому же разработанную ответчиком как лицом, профессионально осуществляющим деятельность в сфере лизинга, и применяемую ко всем контрагентам.

В таком случае предполагается (пункт 1 статьи 428 ГК РФ), что истец имел возможность лишь присоединиться к условиям договора в целом. Возможность влияния на формирование условий договора для лизингополучателя, являющегося в рассматриваемых отношениях экономически слабой стороной, была ограничена.

Иное может быть доказано лизинговой компанией, которая вправе представить доказательства, раскрывающие порядок заключения договора с конкретным контрагентом, например, преддоговорную переписку, протоколы в действительности прошедших между сторонами переговоров по условиям договора и т.п. Однако, со стороны ответчика такие доказательства в материалы дела представлены не были.

По мнению истца, расчет сальдо встречных обязательств, закрепленный в пункте 5.9 Общих условий, является обременительным для лизингополучателя, поскольку предусматривает существенно менее выгодный для него вариант определения завершающей обязанности по договору в сравнении с общим подходом, отраженным в пунктах 3-4 Постановления N 17, и позволяющим исключить неосновательное обогащение одной из сторон договора за счет другой стороны.

Так, в соответствии с пунктом 5.9 Общих условий расчет сальдо встречных предоставлений определяется по следующей формуле:

Сальдо = (Ф + ПФ + У + Пр) – (Ппол – А + СР), где:

ПФ (плата за финансирование) = (Побщ – А – Ф) / (Ф x Сдн) x Ф x СФ;

Ф – размер предоставленного финансирования;

А – первый лизинговый платеж по графику платежей по договору лизинга;

Сдн – срок договора лизинга в днях;

СФ – срок финансирования в днях;

У – убытки лизингодателя;

Пр – иные санкции, представляющие собой общую сумму непогашенной задолженности лизингополучателя, включая задолженность по лизинговым платежам, пени за просрочку уплаты лизинговых платежей в соответствии с пунктом 2.3.4 Общих условий, проценты за пользование чужими денежными средствами за период с даты расторжения договора лизинга по дату реализации предмета лизинга, а также расходы на ведение дела вследствие расторжения договора лизинга в размере, установленном в пункте 5.8 Общих условий;

Ппол – полученные от лизингополучателя лизинговые платежи в соответствии с графиком платежей по договору лизинга;

СР – стоимость возвращенного предмета лизинга;

Побщ – сумма всех лизинговых платежей (в том числе авансового платежа);

Срок договора лизинга в днях (С/дн) = “Дата окончания договора лизинга” – “Дата начала договора лизинга”.

Из расчетов, произведенных компанией по формуле, закрепленной в пункте 5.9 Общих условий, и принятых судами, следует, что по договору от 19.09.2019 N 11364/2019 помимо возврата финансированиям (Ф) в размере 4 108 128 руб. 88 коп. и платы за пользование финансированием (ПФ) в размере 1 558 225 руб. 63 коп. лизинговой компании причитаются санкции (Пр) в размере 527 445 руб. 75 коп. и расходы на хранение предмет лизинга в размере 14 400 руб., в то время как общая величина перечисленных обществом платежей (без учета авансового) составила 3 271 837 руб. 25 коп. и выручка от продажи предмета лизинга – 3 262 541 руб. В результате сальдо встречных предоставлений в размере 326 177 руб. 99 коп. сложилось в пользу общества.

По договору от 19.09.2019 N 11365/2019 помимо возврата финансирования (Ф) в размере 1 960 791 руб. и платы за пользование финансированием (ПФ) в размере 683 536 руб. 79 коп. лизинговой компании причитаются санкции (Пр) в размере 243 676 руб. 17 коп., в то время как общая величина перечисленных обществом платежей (без учета авансового) составила 1 538 543 руб. 96 коп. и выручка от продажи предмета лизинга – 1 261 000 руб. В результате сальдо встречных предоставлений сложилось в пользу компании в размере 98 380 руб. 01 коп.

Однако в состав лизинговых платежей (пункт 1 статьи 28 Закона о лизинге) входит возврат финансирования и выплата причитающегося лизингодателю дохода. Посредством уплаты лизинговых платежей лизингополучатель возвращает лизингодателю предоставленное финансирование (возмещает закупочную стоимость предмета лизинга и иные связанные с его приобретением расходы) и вносит плату за финансирование (проценты), даже если в конкретном договоре названные составляющие лизинговых платежей не выделены отдельно.

Лизингодатель является профессиональным участником гражданского оборота, непрерывно распоряжается денежными средствами и предоставляет их на возмездной основе иным лицам. Следовательно, продолжая взыскивать с лизингополучателя возврат финансирования и плату за финансирование (включая в расчет сальдо задолженность по лизинговым платежам), ответчик получает возможность извлечь двойную выгоду: получить доход от размещения одних и тех же средств как за счет лизингополучателя по расторгнутому договору, так и за счет контрагентов по новым договорам лизинга.

Принимая во внимание изложенное, предусмотренный пунктом 5.9 Общих условий принцип определения завершающей договорной обязанности (в части включения в параметр “Пр” задолженности по лизинговым платежам) имеет характер несправедливого договорного условия, создающего искусственные основания для занижения величины встречного предоставления лизингополучателя, в связи с чем заслуживают внимания доводы истца о недопустимости применения спорного положения договора при рассмотрении дела.

При этом, Верховный Суд РФ посчитал невозможной квалификацию условий пункта 5.9 Общих условий (в части включения в расчет сальдо задолженности по лизинговым платежам) в качестве скрытого соглашения о неустойке.

С учетом презумпции добросовестности, по общему правилу условие договора, допускающее несколько разных вариантов толкования, один из которых приводит к недействительности договора или к признанию его незаключенным, а другой не приводит к таким последствиям, по общему правилу приоритет отдается тому варианту толкования, при котором договор сохраняет силу.

В то же время при неясности условий договора, проект которого был разработан лицом, профессионально осуществляющим деятельность в соответствующей сфере, требующей специальных познаний (например, банк по договору кредита, лизингодатель по договору лизинга, страховщик по договору страхования и т.п.), и невозможности установить действительную общую волю сторон иным образом, толкование условий договора осуществляется в пользу контрагента стороны, которая подготовила проект договора либо предложила формулировку соответствующего условия, то есть в пользу слабой стороны договора (пункты 44-45 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25.12.2018 N 49 “О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации о заключении и толковании договора”).

Таким образом, профессиональные участники оборота должны стремиться к тому, чтобы несправедливые договорные условия, обременяющие контрагентов, изначально не включались в разработанные ими проекты договоров, в том числе стандартные формы договоров, и, не выполнив указанную обязанность, – несут риск того, что такого рода условия не будут применяться судом.

Нельзя согласиться также с выводами судов о допустимости применения по настоящему делу положений, содержащихся в пункте 2.3.4 Общих условий, на основании которых в состав показателя “Пр”, входящего в формулу сальдо встречных предоставлений, включаются пени за просрочку уплаты лизинговых платежей.

Согласно пункту 2.3.4 Общих условий в случае возникновения просроченной задолженности лизингополучатель обязан уплатить лизингодателю пени в размере 0,45% от просроченной суммы платежа за каждый день просрочки.

Лизингодатель на основании указанных пунктов Общих условий произвел расчет пеней по ставке 0,45% в день за период с момента возникновения просроченных платежей до даты расторжения договора и включил их в расчет сальдо встречных предоставлений в составе иных санкций (Пр) по договору N 11364/2019 в размере 56 472 руб. 61 коп., по договору N 11365/2019 в размере 24 497 руб. 70 коп.

Возражая относительно включения в расчет сальдо встречных предоставлений неустойки, начисленной в указанных суммах, истец ссылался на чрезмерный размер ставки неустойки (0,45% в день равносильно 164,25% годовых) и необходимость ее снижения, а также обращало внимание на то, что расчет неустойки произведен компанией с нарушением императивных правил статьи 319 ГК РФ.

Указанные доводы истца судами во внимание не приняты, в снижении неустойки судами отказано без указания мотивов.

Вместе с тем по смыслу пункта 1 статьи 330 ГК РФ обязанность по уплате неустойки связана с неисполнением или ненадлежащем исполнением обязательства, то есть неустойка выступает мерой ответственности (санкцией) за нарушение гражданско-правового обязательства.

Как указано в пункте 75 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2016 N 7 “О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств”, при оценке соразмерности неустойки последствиям нарушения обязательства необходимо учитывать, что никто не вправе извлекать преимущества из своего незаконного поведения, а также то, что неправомерное пользование чужими денежными средствами не должно быть более выгодным для должника, чем условия правомерного пользования.

Если иное не вытекает из представленных доказательств, в качестве минимальной величины имущественных потерь кредитора, не требующей доказывания, принимается двукратный размер ключевой ставки Банка России, поскольку предполагается, что такую выгоду из неисполнения обязательства во всяком случае мог извлечь должник и возможности ее извлечения оказался лишен кредитор (пункт 2 Постановления Пленума ВАС РФ от 22.12.2011 N 81 "О некоторых вопросах применения статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации").

Оценивая обременительность и чрезмерный характер неустойки, суд также принимает во внимание, каким образом было достигнуто соглашение о ее уплате между сторонами договора, в частности, если условия договора, определяющие правила начисления и (или) размер неустойки были навязаны экономически сильной стороной, для контрагента которой согласование иных условий являлось затруднительным (Определения Верховного Суда РФ от 29.06.2023 №307-ЭС23-5453, от 22.11.2022 №305-ЭС22-10240 и др.).

В данном случае, как обоснованно указывается обществом, предусмотренная Общими условиями ставка неустойки (164,25% годовых) десятикратно превышает ключевую ставку, установленную Банком России на протяжении всего периода действия договора, тогда как именно ключевая ставка ЦБ РФ призвана определять минимальный уровень потерь кредитора (упущенную выгоду) при нарушении обязательств со стороны должника.

При этом лизингодателем в материалы дела не представлены доказательства, подтверждающие, что понесенные им убытки вследствие ненадлежащего исполнения договора лизингополучателем (просрочки в уплате лизинговых платежей), могли повлечь существенные негативные последствия.

Из материалов дела также не вытекает, что применение к обществу неустойки по ставке 164,25% годовых может быть объяснено поведением контрагента, например, частотой возникновения просрочки в уплате лизинговых платежей.

Вопреки выводам судов, то обстоятельство, что неустойка в упомянутом размере установлена пунктом 2.3.4 Общих условий, то есть была согласована лизингополучателем, само по себе не могло выступать основанием для отказа в ее снижении, поскольку данное условие договора установлено лизингодателем в разработанной им стандартной форме договора и, следовательно, в случае его обременительности, удовлетворение просьбы слабой стороны (ответчика) о снижении неустойки становится обязанностью суда.

Кроме того, без внимания судов оставлено то, что в соответствии с пунктом 2.3.4 Общих условий в случае возникновения просроченной задолженности стороны устанавливают следующую очередность зачисления платежей (независимо от назначения платежа, указанного в платежном документе): пени, просроченные штрафы, текущие штрафы, комиссии, просроченные платежи, текущие платежи; по однородным платежам их очередность определяется согласно графику платежей в хронологическом порядке.

По сути, в пункте 2.3.4 Общих условий сформулировано правило, согласно которому при возникновении просрочки в уплате лизинговых платежей начисленная компанией неустойка (пени, просроченные штрафы, текущие штрафы) учитывается вперед погашения основного долга. Для должника (лизингополучателя) это означает, что он фактически лишается возможности погасить долг в полном объеме, пока не уплатит неустойку, что влечет за собой нарастание, прежде всего, величины самой неустойки за счет сохранения просроченного долга.

Вместе с тем статьей 319 ГК РФ установлена следующая очередность погашения требований по денежному обязательству: сумма произведенного платежа, недостаточная для исполнения денежного обязательства полностью, при отсутствии иного соглашения погашает прежде всего издержки кредитора по получению исполнения, затем – проценты, а в оставшейся части – основную сумму долга.

По смыслу приведенной нормы под упомянутыми в ней процентами понимаются проценты, являющиеся платой за пользование денежными средствами (например, статьи 317.1, 809, 823 ГК РФ).

Проценты, являющиеся мерой гражданско-правовой ответственности, например проценты, предусмотренные статьей 395 ГК РФ, а равно начисляемые на сумму задолженности неустойки, к указанным в статье 319 ГК РФ процентам не относятся и погашаются после суммы основного долга.

В связи с этим положения статьи 319 ГК РФ, устанавливающие очередность погашения требований по денежному обязательству, могут быть изменены соглашением сторон. Однако соглашением сторон может быть изменен порядок погашения только тех требований, которые названы в данной норме (пункт 37 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22.11.2016 N 54 “О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении”).

Таким образом, условие договора о преимущественном удовлетворении требований лизингодателя по неустойке перед погашением основного долга является ничтожным, о чем прямо указано в пункте 27 Обзора судебной практики, а положения пункта 2.3.4 Общих условий в части, устанавливающей не отвечающую статье 319 ГК РФ очередность зачисления платежей, не подлежали применению при рассмотрении настоящего дела.

Как утверждает общество, лизингодателем неоднократно начислялись пени на основании пункта 2.3.4 Основных условий, которые зачитывались ранее требований по исполнению основных обязательств по договору, что противоречит положениям статья 319 ГК РФ, однако судами указанные доводы истца оставлены без надлежащей проверки.

При рассмотрении дела суду в соответствии частью 3 статьи 9, частью 2 статьи 65 АПК РФ следовало предложить компании представить исправленный расчет неустойки, сделанный с соблюдением статьи 319 ГК РФ, и при неисполнении данного требования компанией – суд был вправе разрешить спор без учета требований о неустойке, как не доказанных по размеру. Вместо этого суд положил в основу решения не отвечающий требованиям закона расчет, применив его против интересов экономически слабой стороны договора, что недопустимо.

Без внимания судов осталось также то, что в состав показателя “Пр”, используемого для расчета сальдо, согласно пункту 5.8 Общих условий включаются расходы на ведение дела вследствие расторжения договора лизинга, определяемые в размере 1% от расходов по закупке предмета лизинга, но не более 100 000 руб. Размер таких расходов считается заранее согласованным и оспариванию не подлежит.

В силу принципа свободы договора (пункт 1 статьи 1, пункт 1 статьи 421 ГК РФ) и с учетом объективной сложности доказывания убытков участники экономического оборота вправе использовать различные механизмы, в том числе договориться об особенностях привлечения к гражданско-правовой ответственности, например, заранее оценить убытки на случай вероятного нарушения того или иного обязательства одной из сторон, установив своим соглашением способ определения размера убытков (статья 15 ГК РФ) или согласовать денежную сумму, которую должник обязан уплатить кредитору в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства, установив неустойку (пункт 1 статьи 330 ГК РФ).

Однако такое соглашение, как и любой гражданско-правовой договор, должно соответствовать основным началам гражданского законодательства, отдельным императивным нормам и существу законодательного регулирования соответствующего вида обязательств, не допускающих, в частности, значимого превышения заранее согласованной суммы возмещения над возможной (предвидимой для должника) величиной имущественных потерь кредитора.

Заключение соглашения, посвященного оценке размера убытков, если оно не сводится к установлению неустойки, не исключает при последующем возникновении спора о взыскании убытков необходимости исследования судом вопроса о реальном размере убытков, определяемом в соответствии с пунктом 5 статьи 393 ГК РФ.

Если величина заранее согласованных потерь (убытков) установлена в договоре в твердой сумме и должником (лизингополучателем) приводятся убедительные доводы, свидетельствующие о несоответствии этой суммы реальной величине потерь, которые могли возникнуть у кредитора (лизингодателя), на последнего переходит бремя обоснования принципов, положенных в основу оценки потерь, а также раскрытия данных, на основании которых в договоре была установлена твердая величина компенсации в соответствующем размере.

Уклонение кредитора (лизинговой компании) от раскрытия указанных доказательств в силу  пункта 2 статьи 10, пункта 3 статьи 307 ГК РФ лишает его права ссылаться на заранее оцененную величину потерь (убытков), как она указана в договоре, и в этом случае доказывание размера потерь производится на общих основаниях (Определения Верховного Суда РФ от 03.08.2023 №307-ЭС23-4085, от 13.04.2023 №307-ЭС22-18849).

В данном случае в пункте 5.8 Общих условий заранее согласован упрощенный способ определения размера убытков, которые, как предполагается, возникают у лизингодателя в связи необходимостью судебного разрешения спора с лизингополучателем.

Действительно, увеличение числа судебных споров, в которых вынужден участвовать кредитор (лизингодатель), вероятно может повлечь необходимость нести дополнительные расходы, связанные с увеличением штата собственных юристов или привлечением внешних представителей.

Однако величина расходов на ведение дела в суде, на первый взгляд, не имеет прямой связи с размером финансирования, предоставленного лизингополучателю. То есть имеется видимое противоречие между характером убытков и закрепленным в пункте 5.8 Общих условий способом определения их размера.

В ходе рассмотрения дела компания не представила пояснения относительно разумности спорного договорного условия, как и доказательства, подтверждающие ориентировочный размер потерь, которые могут возникнуть у нее в связи с проведением судебной работы.

Вместе с тем включение в договор положений, приводящих к уменьшению предоставления лизингополучателя за сам факт его обращения за судебной защитой, и в действительности не направленных на компенсацию имущественных потерь лизингодателя, не может быть признано допустимым.

Таким образом, выводы судов о правомерности включения в состав требований компании (показатель “Пр” из формулы, установленной 5.9 Общих условий) 527 445 руб. 75 коп. по договору N 11364/2019 и 243 676 руб. 17 коп. по договору N 11365/2019 не могут быть признаны правомерными, поскольку они сделаны без учета положений ГК РФ, устанавливающих пределы свободы договора.

Исходя из расчета сальдо встречных предоставлений, произведенного истцом в соответствии с подходом, заложенным в пунктах 3-4 Постановления N 17 и без применения пунктов 2.3.4, 5.8 и 5.9 Общих условий, завершающая договорная обязанность по указанным договорам в общем размере 998 678 руб. 76 коп. складывается в пользу лизингополучателя, а не ответчика.

Истцом по первоначальному иску приведены убедительные доводы относительно того, что Общие условия закрепляют порядок определения сальдо встречных предоставлений по договорам лизинга, который несправедливо обременяет лизингополучателя и названный порядок не был бы принят обществом исходя из его разумно понимаемых интересов при наличии у него возможности участвовать в определении условий договора (пункты 1-2 статьи 428 ГК РФ), однако указанные доводы не получили оценки со стороны судов, что повлияло на исход дела.

Комментарий специалиста

На наш взгляд, рассматриваемое определение находится в тесной связи с ранее принятым Определением Верховного Суда РФ от 10.10.2023 N 305-ЭС23-12470 по делу N А40-65321/2022. Определение продолжает развивать ранее выработанный Верховным Судом РФ тезис о том, что свобода договора не означает возможность устанавливать обременительные условия, отличающиеся от указанных в диспозитивной норме закона, в ситуации, когда участники гражданского оборота вступают в договорные отношения с экономически более сильной стороной, как правило, профессионально осуществляющей деятельность в соответствующей сфере, требующей специальных познаний (например, банк по договору кредита, лизингодатель по договору лизинга, страховщик по договору страхования и т.п.). При этом, рассматриваемое определение конкретизирует признаки явно обременительного условия – грубо нарушает баланс интересов сторон, его применение приводит к возникновению неблагоприятных последствий для слабой стороны договора, в частности несправедливо обременяет более слабую сторону, искусственно занижает величину встречного предоставления, сильная сторона получает возможность извлечь двойную выгоду, по сравнению с тем, если бы соответствующее условие регулировалось диспозитивной нормой закона.

В определении конкретизированы последствия признания условия договора явно обременительным — неприменение такого условия и разрешение спора на основании диспозитивной нормы закона, без признания его недействительным.

Кирилл Харитонов, арбитражный управляющий, Саморегулируемая организация “Ассоциация арбитражных управляющих “Паритет”.

Также в определении дана конкретизация тезиса о явно обременительном условии применительно к порядку установления расчета сальдо в договоре лизинга. В рассмотренном деле это выразилось в следующем:

– одни и те же платежи (сумма предоставленного финансирования и плата за финансирование) учитывались дважды (и в виде общей суммы в договоре, и в виде задолженности) в формуле расчета сальдо при определении суммы, причитающейся с лизингополучателя;

– явно несоразмерном размере неустоек (164, 25 % годовых на сумму просроченного платежа).

Необходимо также отметить немаловажный вывод, что императивные положения статьи 319 ГК РФ об очередности погашения и статьи 333 ГК РФ о необходимости учета несоразмерности неустойки последствиям нарушения обязательства должны учитываться при определении формулы расчета сальдо в договоре лизинга.