Постановлением Конституционного Суда РФ от 31 января 2024 г. № 4-П рассмотрено дело о проверке конституционности положений части первой статьи 53 Уголовного кодекса Российской Федерации, в части возможности при назначении наказания в виде ограничения свободы установить запрет осужденному посещать определенные места в которых может регулярно находиться потерпевший или его близкие (приближаться к таким местам на определенное расстояние), и приближаться к потерпевшему на определенное расстояние вне зависимости от его местонахождения, не затрагивая вопрос о других запретах.
Суть дела
О.А. Балукова признана потерпевшей и гражданским истцом по уголовному делу, в рамках которого 7 июля 2021 года, приговором мирового судьи судебного участка № 387 Басманного района города Москвы гражданин Л. осужден за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 119 УК РФ (Угроза убийством или причинение тяжкого вреда здоровью) и ему назначено наказание в виде ограничения свободы на один год.
Ю.М. Чернигина признана потерпевшей и гражданским истцом по уголовному дела, в рамках которого 9 апреля 2021 года, приговором мирового судьи судебного участка № 153 района Хорошево-Мневники города Москвы гражданин Ш. осужден за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 117 УК РФ (Истязание), ему назначено наказание в виде ограничения свободы на один год.
По приговору суда осужденному Л. и осужденному Ш. установлены следующие ограничения:
– не уходить из места постоянного проживания (пребывания) (для Л.) и не покидать помещение квартиры по фактическому месту жительства (для Ш.) с 23:00 до 06:00,
– не выезжать за пределы города Москвы (для Л. и Ш.) и также Московской области (для Ш.),
– не изменять место жительства или пребывания без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы (которым в соответствии с ч. 1 ст. 47.1 УИК РФ является уголовно-исполнительная инспекция) (для Л. и Ш.),
– не посещать места проведения массовых и иных мероприятий и не участвовать в них (для Л. и Ш.), а именно общественно-политических, культурно-зрелищных, спортивных (для Ш.).
Также на Л. и Ш. возложена обязанность являться в уголовно-исполнительную инспекцию один раз в месяц для регистрации.
Обжалуя судебные акты в апелляционном порядке на предмет чрезмерной мягкости назначенного наказания, потерпевшая О.А. Балукова полагала, что назначенное наказание не позволяет предотвратить совершение осужденным Л. новых актов насилия в отношении нее, поскольку судом не установлено ограничений в виде запрета посещения осужденным ее места жительства и работы, а именно находиться на расстоянии ближе 300 метров от этих мест.
В жалобе в интересах потерпевшей Ю.М. Чернигиной говорилось о том, что у суда были основания установить Ш. больше ограничений и обязанностей, связанных с наложением запрета посещать в определенное время суток ее местонахождение и местонахождение членов ее семьи.
Судами апелляционной инстанции по итогам рассмотрения жалоб подтверждена правомерность вынесенных мировыми судьями решений в части назначенного наказания. Дополнительно апелляционная инстанция со ссылкой на пункт 17 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2015 года № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» указала, что суд не вправе установить осужденному ограничения и возложить на него обязанности, не предусмотренные статьей 53 УК РФ.
Судья кассационного суда общей юрисдикции, а затем судья Верховного Суда, рассматривая кассационную жалобу О.А. Балуковой, вынесли постановления, в которых также констатировали справедливость назначенного Л. наказания и его соразмерность содеянному. При этом судьи отметили, что вопрос о дополнении ранее установленных осужденному ограничений свободы в соответствии с ч. 3 ст. 53 УК РФ может быть разрешен судом в период отбывания наказания по представлению уголовно-исполнительной инспекции.
Принимая 25 января 2022 года решение по кассационной жалобе Ю.М. Чернигиной судебная коллегия по уголовным делам Второго кассационного суда общей юрисдикции с доводами потерпевшей также не согласилась, отметив, что установление осужденному ограничений и возложение обязанностей является прерогативой суда и от волеизъявления потерпевшей, не оспаривавшей вид и размер наказания, не зависит. В ходе дальнейшего обжалования постановлением судьи Верховного Суда Российской Федерации от 23 мая 2022 года ей отказано в передаче жалобы для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции. При этом отмечено, что доводы об установлении осужденному дополнительных ограничений удовлетворению не подлежат, поскольку суд не вправе возложить на него обязанности, не предусмотренные статьей 53 УК РФ.
О.А. Балукова и Ю.М. Чернигина обратились в Конституционный Суд где оспорили конституционность положений ч. 1 ст. 53 УК РФ, полагая, что оспариваемое законоположение нарушает права в той мере, в какой в силу своей неконкретизированности и ограничительного характера не обеспечивает соразмерную уголовно-правовую защиту прав потерпевшего на личную неприкосновенность и на охрану достоинства личности от насилия, не
позволяя при назначении предусмотренного этой нормой наказания за систематическое насилие и (или) насилие, совершенное в отношении родственника или партнера (бывшего партнера), возложить на осужденного ограничения и запреты, связанные с нахождением в определенных местах, в том числе ближе установленного расстояния до конкретных объектов, если таковые соотносятся с потерпевшим (место его жительства, работы или учебы), общением с определенными лицами (в частности, с потерпевшим), а также приближением к потерпевшему, т.е. нахождением ближе установленного расстояния до него.
Конституционный Суд рассмотрел в одном производстве жалобы граждан О.А. Балуковой и Ю.М. Чернигиной, являющимися потерпевшими по разным уголовным делам, поскольку обращение касается одного и того же предмета – конституционности ч. 1 ст. 53 УК РФ.
Позиция Конституционного Суда
В принятом Постановлении Конституционный Суд обращает внимание на гарантированное Конституцией РФ положение о том, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, ничто не может быть основанием для умаления достоинства личности, никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению.
В этой связи каждому, кому преступлением причинен вред – телесные повреждения, моральный и материальный ущерб, существенное ущемление основных прав – гарантируется в равной степени охрана прав законом, обеспечение безопасности, физической неприкосновенности, предупреждение повторного противоправного посягательства либо угроз его причинения и не допускается возможность психологического воздействия осужденного на потерпевшего.
Конституционный Суд отмечает, что жертвы преступлений подлежат государственной защите, им должна предоставляться возможность собственными действиями добиваться, в том числе в рамках производства по уголовному делу, восстановления своих прав и законных интересов, которые не могут быть сведены исключительно к возмещению причиненного вреда, – эти интересы в значительной степени связаны также с разрешением иных вопросов, включая вопросы применения уголовного закона и индивидуализации наказания.
В постановлении подчеркивается, что государство обязано предусмотреть эффективные меры предупреждения общественно опасных деяний, посягающих на безопасность личности, обеспечить эффективное противодействие насилию, гарантируя при этом соразмерность ответственности ценностям, охраняемым законом, включая уголовный, при строгом соблюдении принципов равенства, справедливости и гуманизма по отношению как к осужденным, так и к потерпевшим от преступных посягательств, нуждающимся в обеспечении государством гарантий их безопасности и личной неприкосновенности.
Соответственно вид и мера ответственности лица, совершившего преступление, должны определяться исходя из публично-правовых интересов, а не частных интересов потерпевшего. А обязанность государства обеспечивать права потерпевших от преступлений не предполагает наделения их правом определять необходимость осуществления публичного уголовного преследования в отношении того или иного лица, а также пределы возлагаемой на это лицо уголовной ответственности и наказания.
С другой стороны, если сама природа наказания допускает возможность учесть в его содержании потребности минимизации рисков потенциально опасного и во всяком случае психологически болезненного для потерпевшего взаимодействия с осужденным, причинившим ему боль, страдания и (или) унижение человеческого достоинства, то такая возможность должна быть реализована.
Конституционный Суд разъяснил, что ограничения, составляющие содержание ограничения свободы как вида наказания, призваны быть и элементами санкции за преступление, и гарантиями предупреждения повторного посягательства на права потерпевших.
Дополнительно Конституционный Суд, ссылаясь на позицию Верховного Суда, высказанную в постановлении от 22 декабря 2015 года № 58, в части конкретизации ограничений, которые в обязательном порядке должны быть установлены осужденному к наказанию в виде ограничения свободы, отмечает, что иные ограничения (запреты) устанавливаются судом исходя из целей уголовного наказания, но во всяком случае из числа предусмотренных в ст. 53 УК РФ (ст. 3 УК РФ, абз. 2 п. 17 Постановления № 58).
Конституционный Суд также напомнил, что на этапе исполнения приговора суд может скорректировать ограничения, установленные осужденному. Данный вопрос решается по представлению уголовно-исполнительной инспекции, в т.ч. поданному на основании ходатайства потерпевшего, например, если осужденный отрицательно характеризуется,
имеет склонность к употреблению спиртных напитков (постановление от 20 декабря 2011 года № 21 «О практике применения судами законодательства об
исполнении приговора»). Кроме того, в отношении осужденного могут быть применены меры взыскания (ст. 58 УИК РФ), либо поставлен вопрос о замене неотбытой части наказания лишением свободы (чч 5, 6 ст. 58 УИК РФ, п) «г» п) 2 ст. 397 УПК РФ).
Как отмечено в Постановлении, вопрос об ограничении посещать места, в которых может регулярно находиться потерпевший не должен ставиться в зависимость от факта совершения осужденным нового преступления против потерпевшего, поскольку негативное воздействие на потерпевшего может быть реализовано и без совершения преступного деяния (при встрече с обвиняемым у потерпевшего возникает ощущение страха).
Ретроспективная защита потерпевшего, искажает природу обязанности публичной власти по превентивной защите граждан от преступных посягательств и повышает повторную виктимизацию.
Резюмируется, что вероятностный характер рисков для потерпевшего, создает объективно обоснованные опасения последнего за свою безопасность, поскольку осужденный находится на свободе и ему не запрещено бывать в тех местах, где регулярно находится потерпевший.
Рассуждая относительно уголовной ответственности, в ситуациях, когда в качестве основного наказания альтернативно ограничению свободы устанавливаются и другие виды наказания, в том числе лишение свободы, Конституционный Суд делает вывод о том, что подход к избранию вида наказания, обусловленный целями защиты лишь интересов потерпевших от преступлений, противоречит конституционным принципам справедливости, равенства, законности, гуманизма.
Возможность заменить наказание в виде лишения свободы установлением в соответствии с ч. 1 ст. 53 УК РФ ограничения (запрета) посещать места, в которых может регулярно находиться потерпевший, создает баланс между интересами обвиняемого (осужденного) и потерпевшего, оказывает позитивное влияние на гуманизацию уголовного наказания, расширяя возможности применения наказания не связанного с лишением свободы, но только при условии наличия соответствующих механизмов контроля, включая технические средства.
Суд подчеркнул, что сама природа ограничения свободы как вида наказания вполне допускает наличие в его содержании ограничений нахождения в определенных местах, направленных на минимизацию рисков контактов осужденного с потерпевшим (места проживания, работы,
учебы и другие подобные по степени значимости места). Дополнительно можно включить в определение этих мест конкретное разумное расстояние от них. Данные ограничения, согласно позиции высшего судебного органа, не являются дополнительным наказанием или ужесточением уже предусмотренного уголовным законом наказания.
Также Конституционный Суд обратил внимание, что разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации, не предполагают ограничения категории «определенные места» лишь названными в нем местами общественного питания, в которых разрешено потребление алкогольной продукции, или детскими учреждениями и являются только примерами конкретизации судом разъясняемого ограничения (п. 19 постановления от 22 декабря 2015 года № 58). Следовательно, ч. 1 ст. 53 УК РФ не исключает конкретизацию судом ограничения посещать определенные места запретом посещения мест, в которых может регулярно находиться потерпевший, в том числе приближаться к этим местам на определенное расстояние. Потерпевший от преступления не может быть лишен возможности при рассмотрении дела требовать от суда при назначении наказания в виде ограничения свободы установления вышеуказанных запретов.
Относительно ограничения посещения осужденным мест, в которых
может регулярно находиться кто-либо из близких потерпевшего, Конституционный Суд сделал однозначный вывод, что конституционные основания, на которые он опирается применительно к ограничению посещения осужденным тех мест, в которых может находиться потерпевший, не являются достаточными для распространения данного в Постановлении конституционно-правового истолкования на места нахождения его близких.
В итоге Конституционный Суд постановил признать ч. 1 ст. 53 УК РФ не противоречащей Конституции РФ, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу она не исключает конкретизацию судом ограничения посещать определенные места запретом посещения мест, в которых может регулярно находиться потерпевший, в том числе приближаться к этим местам на определенное расстояние.
Выявленный в Постановлении конституционно-правовой смысл ч. 1 ст. 53 УК РФ является общеобязательным, что исключает любое иное его истолкование в правоприменительной практике.
Поскольку в деле потерпевших О.А. Балуковой и Ю.М. Чернигиной приговоры вступили в законную силу в 2021 году и с учетом, назначенного осужденным Л. и Ш. сроком ограничения свободы (1 год), который на момент вынесения решения Конституционным Судом полностью исполнен, сделан вывод об отсутствии оснований для пересмотра судебных решений.
Граждане О.А. Балукова и Ю.М. Чернигина получили право на применение компенсаторных механизмов, чьи форма и размер определяются мировым судьей, рассмотревшим в первой инстанции конкретное дело каждой заявительницы, в котором применены оспоренные в Конституционном Суде законоположения.
Мнение эксперта
Применительно к рассматриваемой ситуации позиция Конституционного Суда выглядит убедительной.
Признание возможности конкретизации судом ограничения посещать определенные места запретом посещения мест, в которых может регулярно находиться потерпевший, в том числе приближаться к этим местам на определенное расстояние, следует признать полностью обоснованным и способствующим формированию правоприменительной практики, направленной на реализацию целей уголовного наказания.
Важным для судебной практики является вывод об обязанности суда в каждом случае при назначении наказания в виде ограничения свободы как основного или дополнительного наказания конкретизировать места, посещение которых ограничивается для осужденного на основании ч. 1 ст. 53 УК РФ. Данный тезис определяет потребность внесения соответствующего дополнения в постановление от 22 декабря 2015 года № 58, в части расширения обязательных ограничений (пп. 17, 19).
Имеется в Постановлении и вектор для законодательной инициативы, в части уточнения или дополнения содержания ограничения свободы с учетом задачи обеспечения превентивной защиты прав потерпевших, например, за счет ограничения (запрета) приближаться к потерпевшему на определенное расстояние вне зависимости от его местонахождения.
Можно полностью согласиться с позицией специалистов, которые также дают положительную оценку принятому решению обращая внимание на то, что у суда появилась возможность более конкретно устанавливать ограничения, индивидуально учитывая особенности каждой ситуации и интересы потерпевшего, защита прав и свобод которого станет более эффективной за счет гибкого механизма назначения наказания.
Опасения некоторых экспертов в том, что потерпевший станет довольно часто обращаться в уголовно-исполнительную инспекцию, которая будет вынуждена в каждом случае выходить с представлением о дополнении наложенных ограничений новым запретом на посещение уже других мест, что в разы увеличит нагрузку судов и возможно затруднит исполнение приговора, выглядят не убедительными, поскольку носят вероятностный характер.
В заключении отметим, что определенные Конституционным Судом положения не только позволят обеспечить защиту потерпевшего, но и послужат целям гуманизации ответственности осужденного, поскольку вместо назначения наказания в виде лишения свободы, за счет конкретизации ограничения нахождения в определенном месте, связанном с присутствием потерпевшего в нем, включая определенное расстояние, суд может назначить наказание без изоляции лица от общества. Главное условие в сегодняшних реалиях обусловлено наличием должных механизмов контроля за соблюдением рассматриваемого запрета.
Григорьева Наталья Владимировна, доцент Кафедры международного и публичного права Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, к.ю.н., доцент.
