12 декабря 2023 года Пленумом Верховного Суда Российской Федерации было принято постановление «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о длящихся и продолжаемых преступлениях» (далее Постановление № 43).
Говоря об основаниях его принятия, высшая судебная инстанция использует традиционную формулировка «в связи с вопросами, возникающими у судов, и в целях обеспечения единообразного применения ими законодательства об уголовной ответственности за длящиеся и продолжаемые преступления».
Целесообразность его принятия обозначена в п. 1 Постановления № 43, где указано, что точное установление признаков длящегося или продолжаемого преступления имеет важное значение для правильной квалификации содеянного, исчисления срока давности уголовного преследования, решения вопросов об освобождении от уголовной ответственности или о назначении справедливого наказания, а также для надлежащего применения других уголовно-правовых норм в отношении лица, совершившего такое преступление.
По сути названное постановление призвано дать весьма четкие ответы на следующие вопросы правоприменителя:
- Что такое длящееся преступление?
- Что из себя представляет продолжаемое преступление?
- Как применять закон во времени, если речь идет о длящемся или продолжаемом преступлении?
- Как быть при амнистии?
- Могут ли обстоятельства, связанные с прекращение длящегося или продолжаемого преступления по воле самого лица, быть основанием для его освобождения от уголовной ответственности?
Для ответа на первый вопрос мы обращаемся к п. 2 Постановления №43. Как длящееся следует рассматривать преступление, которое начинается с определенного преступного действия (например, с размещения в определенном месте незаконно приобретенного или незаконно изготовленного огнестрельного оружия с целью его незаконного хранения, с самовольного оставления поднадзорным лицом места жительства с целью уклонения от административного надзора) или определенного преступного бездействия (например, с невыплаты заработной платы, пенсий, стипендий, пособий, иных выплат), образующего состав конкретного преступления, и характеризуется последующим непрерывным осуществлением состава данного преступного деяния.
Как оконченное длящееся преступление квалифицируется, если совершенное преступное действие или преступное бездействие содержит все признаки состава конкретного преступления, предусмотренного соответствующей статьей или частью статьи Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации (далее УК РФ)
По мнению Александра Польченко (адвоката АП Ставропольского края) сложное разъяснение п. 2 и 3 Постановления создает правовую неопределенность, так как в свою очередь порождает логическое противоречие в виде такого термина, как «неоконченное длящееся преступление». Системное толкование положений постановления и ст. 29–31 УК РФ, с его слов, может порождать такие правовые конструкции, как «приготовление к длящемуся преступлению» и «покушение на длящееся преступление», что неизбежно приведет к проблемам его толкования правоприменителями.[1]
Позволю себе отметить, что мне не совсем понятна суть опасений указанного эксперта. Поясню свою мысль. С точки зрения закона мы можем вести речь об оконченном и неоконченном преступлении. Об оконченном преступлении нам говорит ч. 1 ст. 29 УК РФ. Говоря о неоконченной преступной деятельности, мы ведем речь о приготовлении к преступлению и о покушении на преступление, в связи с чем обращаемся к положениям ч.2-3 ст. 29 и ст. 30 УК РФ.
Определение момента окончания преступления мы связываем исключительно с законодательной конструкцией того или иного состава преступления, относя его к материальному, формальному или усеченному составу преступления. При этом мы не акцентируем внимание на разновидностях формального состава, будь то длящееся преступление, состав грозящей опасности и т.д.
Все длящиеся преступления с точки зрения законодательной конструкции являются формальными составами, будь то похищение человека (ст. 126 УК РФ), незаконное лишение свободы (ст. 127 УК РФ), невыплата заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат (ст. 145.1 УК РФ), незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка, пересылка или ношение оружия, основных частей огнестрельного оружия, боеприпасов (ст.222 УК РФ) или дезертирство (ст. 338 УК РФ) и др.
И вполне логично с точки зрения закона и правоприменительной практики вести речь о приготовлении к названным преступлениям с учетом положений ч.1 ст. 30 УК РФ. Возможность покушения на невыплату заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат, незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка, пересылка или ношение оружия, основных частей огнестрельного оружия, боеприпасов или дезертирство с учетом законодательной конструкции и закрепления признаков общественно опасного деяния в диспозициях упоминаемых норм мне трудно представить.
Но вот покушение на похищение человека вполне. Необходимо лишь принять во внимание положения п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24.12.2019 №58 «О судебной практике по делам о похищении человека, незаконном лишении свободы и торговле людьми», где определено, что похищение человека считается оконченным преступлением с момента захвата и начала его перемещения. В случаях, когда перемещение было осуществлено самим потерпевшим вследствие его обмана или злоупотребления доверием, преступление признается оконченным с момента захвата данного лица и начала принудительного перемещения либо начала его удержания, если лицо более не перемещалось[2].
Поэтому п. 3 Постановления № 43, по моему мнению, не создает какой-либо правовой неопределенности и не порождает логического противоречия в виде термина «неоконченное длящееся преступление».
Следует также обратить внимание на то обстоятельство, что во 2 абз. п. 3 Постановления № 43 речь идет не только о юридическом, но и о фактическом моменте окончания преступления.
В уголовно-правовой теории и в правоприменительной практике принято различать понятия «момент окончания преступления» и «момент окончания деяния» (по сути, мы и ведем речь о юридическом и фактическом моментах окончания преступления). Юридическое окончание связано с установлением в содеянном всех признаков состава преступления. Второе — с фактическим прекращением общественно опасного посягательства. Первый определяет квалификацию содеянного как оконченного преступления. Фактический же момент окончания преступления имеет значение при определении времени совершения преступления, с него начинают исчисляться сроки давности уголовной ответственности.
Нередко приходится сталкиваться с ситуациями, когда юридический и фактический моменты окончания преступления не совпадают. Более того, составы некоторых преступлений сконструированы таким образом, что предполагают такое несовпадение. К примеру, незаконное хранение оружия юридически будет окончено с момента начала совершения действий по обеспечению его сохранности. А фактически это преступление будет продолжаться до тех пор, пока не прекратится хранение оружия. Получается, что посягательство еще может фактически продолжаться, а преступление уже окончено.
Несовпадение юридического и фактического моментов чаще всего присутствует как раз у преступлений с формальными составами, а длящееся преступление является разновидностью формального состава.
В этой связи, я абсолютно солидарна с д.ю.н., профессором Геннадием Александровичем Есаковым, отмечающим, что появление формулировки о «фактическом» окончании преступления, отражает господствующую в теории уголовного права позицию и ее включение в постановление нельзя не приветствовать. При этом свое развитие это положение получает в п. 6 постановления, закрепляя аналогичное правило и в отношении продолжаемых преступлений.
Отвечая на вопрос о том, что представляет из себя продолжаемое преступление, как мне видится, была допущена некая «оторванность» от доктринального подхода в его определении.
С точки зрения уголовно-правовой науки продолжаемое преступление состоит из ряда тождественных деяний, направленных к достижению одной цели, объединенных единым умыслом. Продолжаемое преступление образуют юридически тождественные действия, осуществляемые через какой-то интервал времени. Последний признак отличает продолжаемое преступление от длящегося. Длящееся преступление выполняется непрерывно, а действия продолжаемого преступления совершаются периодически через непродолжительный промежуток времени[3].
Пленум же в п. 4 определил, что продолжаемым является преступление, состоящее из двух или более тождественных противоправных деяний, охватываемых единым умыслом.
То есть данном пункте при определении понятия продолжаемого преступления исключен один из важных признаков – указание на цель в виде достижения общего преступного результата. Указание на достижение общей цели мы видим в последнем абзаце п. 4 постановления, в связи с чем, как мне представляется, достижение общей цели рассматривается ни как обязательный самостоятельный признак продолжаемого преступления, а как на одно из обстоятельств, способных свидетельствовать о единстве умысла. Что нельзя признать обоснованным.
В моем понимании единство умысла в контексте продолжаемого преступления нельзя рассматривать в отрыве о единства цели. Объясняется это тем, что в продолжаемых преступлениях тождественные действия, охватываемые единым умыслом в совокупности, должны составлять единое преступление, в этой связи установление цели на совершении именно единого преступления является обязательным. А с учетом того обстоятельства, что некоторые, из числа тождественных действий, могут не содержать признаков преступления, однако, в своей совокупности, объединенные единой целью имеют направленность(цель) на достижение единого преступного результата.
Вполне обоснованной и логичной, лично мне, видится позиция авторов постановления относительно распространения квалифицирующего признака на весь состав продолжаемого преступления, даже если он характеризует лишь один из эпизодов, его образующих.
Гримальская Светлана Александровна, к.ю.н., доцент Департамента Международного и публичного права ФГОБУ ВО «Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации»
Что касается научной дискуссии о действии уголовного закона во времени применительно к длящимся и продолжаемым преступлениям, то п. 7 Постановления №43 поставил в решении этого вопроса жирную точку, дав весьма четкое указание, что судам следует иметь в виду, что с учетом положений статьи 9 УК РФ о действии уголовного закона во времени в тех случаях, когда длящееся или продолжаемое преступление было начато до вступления в силу нового уголовного закона, ухудшающего положение лица, совершившего данное преступление, но окончено после вступления этого закона в силу, в отношении такого лица подлежит применению новый уголовный закон.
Говоря о применении акта амнистии, п. 8 постановления в весьма категоричной форме определяет, что он применяется в отношении лица, совершившего длящееся или продолжаемое преступление до издания такого акта. Соответственно, если лицо продолжило совершение длящегося преступления после издания акта об амнистии либо хотя бы одно из тождественных деяний, составляющих продолжаемое преступление, совершено после издания такого акта, амнистия не применяется.
Не вызывает какого-либо возражения указание, данное правоприменителю высшей судебной инстанцией об обязательном учете при разрешении вопросов, связанных с квалификацией отдельных длящихся и продолжаемых преступлений, применением амнистии и (или) исчислением сроков давности уголовного преследования в отношении лиц, их совершивших особенностей анализируемых преступлений, указанных в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации о судебной практике по соответствующим уголовным делам, в частности, от 27 декабря 2002 года № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», от 9 июля 2013 года №2 4 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях», от 4 декабря 2014 года №16 «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности», от 7 июля 2015 года № 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем», от 25 декабря 2018 года № 46 «О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях против конституционных прав и свобод человека и гражданина (статьи 137, 138, 1381, 139, 1441, 145, 1451 Уголовного кодекса Российской Федерации)», от 17 декабря 2020 года № 43 «О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 324–3271 Уголовного кодекса Российской Федерации».
Как и вполне логичным видится требование к судам обратить внимание на то, что обстоятельства, связанные с прекращением осуществления длящегося или продолжаемого преступления по воле самого лица, могут являться основанием для освобождения лица от уголовной ответственности (в частности, в соответствии с пунктом 2 примечаний к статье 1451 УК РФ, пунктом 1 примечаний к статье 222 УК РФ, пунктом 1 примечаний к статье 228 УК РФ) либо учитываться судом в качестве обстоятельств, смягчающих наказание (например, явка с повинной).
Ну и в заключении хочется отметить, что анализируемое постановление сменило постановление № 23 Пленума Верховного Суда СССР от 4 марта 1929 года «Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям».
Можно, конечно, с иронией сказать: «Не прошло и ста лет!»
Но тот факт, что предыдущее постановление продержалось с 1929 года, подвергшись редактированию только после принятия УК РСФСР в 1960-е, может говорить о его качестве и выступать своего рода ориентиром.
[1] https://www.advgazeta.ru/novosti/vs-prinyal-postanovlenie-o-praktike-po-ugolovnym-delam-o-dlyashchikhsya-i-prodolzhaemykh-prestupleni/
[2] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24.12.2019 N 58 “О судебной практике по делам о похищении человека, незаконном лишении свободы и торговле людьми”//https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_341379/?ysclid=lqrmjjcxeg934017632
[3] Уголовное право. Общая часть: Учебник. Издание второе переработанное и дополненное / Под ред. доктора юридических наук, профессора Л.В. Иногамовой-Хегай доктора юридических наук, профессора А.И. Рарога, доктора юридических наук, профессора А.И. Чучаева. — М.: Юридическая фирма «КОНТРАКТ»: ИНФРА-М, 2008. — 560 с. //https://all-advokatura.ru/upload/iblock/c21/c2111d8ca95fddb9f46da5ea203966b7.pdf?ysclid=lqrp1z8hmc655054525
