Верховный Суд оценил правомерность сделок между аффилированными лицами

В Определении Верховного Суда РФ от 26.01.2024 N 309-ЭС22-22881(2) по делу № А47-12729/2017 сделан вывод об отсутствии у кредиторов, аффилированных с должником, права на иск в материальном смысле при оспаривании сделок должника с заинтересованными лицами.

Суть дела

Как установлено судами и следует из материалов дела, 25.03.2015 и 30.10.2015 ПАО Банк «Югра» (банк) заключил с заемщиками – ООО “Янтарь” и ООО “Строительная Индустрия” два кредитных договора под залог имущества, принадлежащего третьим лицам.

Факт предоставления банком кредитных денежных средств и их целевой характер (оплата сделок с контрагентами – ООО “Капитал” и “Статуслайн”) никем из участвующих в деле лиц не оспаривался.

31.03.2016 между банком, ООО «Бурнефть» (должник) и заемщиками заключены два договора о переводе долга по вышеуказанным двум кредитным договорам, по условиям которых заемщики с согласия банка передали должнику, а последний принял на себя кредитные обязательства заемщиков перед банком.

16.06.2017 Арбитражным судом города Москвы возбуждено производство по делу № А40-104766/2017 о несостоятельности (банкротстве) должника, а 25.09.2017 дело передано по подсудности в Арбитражный суд Оренбургской области (принято к производству определением от 20.10.2017 по настоящему делу № А47-12729/2017).

29.01.2018 должник признан банкротом как ликвидируемый с открытием процедуры конкурсного производства.

Требования банка из двух кредитных договоров в общем размере 1 339 908 229 рублей 76 копеек признаны обоснованными и включены в третью очередь реестра требований кредиторов должника как обеспеченные залогом имущества и имущественных прав требований.

В рамках дела о банкротстве должника два его конкурсных кредитора обратились в суд с заявлениями о признании недействительными сделками:

1. пяти договоров об открытии кредитной линии – от 11.12.2014 N 129/КЛ14, от 25.06.2015 № 051/КЛ-15, от 25.09.2015 № 105/КЛ-15, от 26.02.2016 № 008/КЛ-16 и от 23.12.2016 № 048/КД-16, заключенных между банком и должником;
2. двух договоров об открытии кредитной линии – от 25.03.2015 № 033/КЛ-15 и 30.10.2015 № 107/КЛ-15 (далее – два кредитных договора), заключенных банком с заемщиками;

3) двух договоров от 31.03.2016 о переводе долга по кредитным договорам с заемщиков на должника; применении последствий недействительности сделок.

Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения судами апелляционной и кассационной инстанций, заявление удовлетворено в части признания недействительными и применения последствий недействительности двух договоров о переводе долга, в удовлетворении остальной части заявленных требований отказано.

Разрешая спор и удовлетворяя заявление в обжалуемой части, суды первой и апелляционной инстанций, установив вхождение всех участников сделок на момент их совершения в одну группу аффилированных лиц, подконтрольную единому бенефициару, руководствуясь положениями статьи 10 ГК РФ, исходили из доказанности совокупности условий для признания сделок по переводу долга ничтожными, совершенных заинтересованными лицами со злоупотреблением правом в отсутствие экономической целесообразности для неплатежеспособного должника, уже имевшего кредитную задолженность перед банком и дополнительно увеличившего долговую нагрузку на 1,3 миллиарда рублей, не получив для себя встречного предоставления и (или) иной экономической выгоды. В качестве последствий недействительности сделок обязательства заемщиков перед банком по заключенным между ними двум кредитным договорам были восстановлены.

Суд кассационной инстанции, применив положения пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве согласился с выводами судов первой и апелляционной инстанций о недействительности договоров о переводе долга, отметив, что причиненный конкурсным кредиторам вред выразился в необоснованном увеличении долговой нагрузки у должника.

Не согласившись с указанными судебными актами, конкурсный управляющий банка ГК «АСВ» обратилось с кассационной жалобой в Верховный Суд РФ.

Позиция Верховного Суда

Рассмотрев доводы кассационной жалобы, Верховный Суд РФ определил отменить судебные акты нижестоящих судов в части признания недействительными и применения последствий недействительности договоров о переводе долга и в отмененной части обособленный спор направить на новое рассмотрение в суд первой инстанции в связи со следующим.

Институт конкурсного оспаривания сделок, прежде всего, направлен, на защиту интересов независимых кредиторов, чьи требования объективно существовали к моменту совершения должником предполагаемого противоправного действия.

В рассматриваемом случае судами установлено, что на момент заключения сделок по переводу долга, оспорившие их кредиторы, банк, заемщики и должник входили в одну группу лиц, подконтрольную единому бенефициару. Следовательно, у таких аффилированных с должником конкурсных кредиторов не могло быть подлежащего судебной защите материально-правового интереса в оспаривании сделок; являясь членами той же группы лиц, они не имели права противопоставлять банку, заемщикам и должнику возражения о ничтожности и убыточности этих сделок как противоречащие их предшествующему поведению, которое, в частности, выражалось, с одной стороны, в нескрываемой принадлежности к группе компаний, стремящейся сохранить активы этой группы в руках бенефициара, а с другой – в попытке через инициирование настоящего спора переложить ответственность с ранее подконтрольных этому бенефициару и ныне несостоятельных юридических лиц на пострадавших от такой деятельности вкладчиков банка. При подобном непоследовательном поведении, судам, рассматривающим настоящий обособленный спор, необходимо было исследовать вопрос о наличии у таких конкурсных кредиторов права на иск, чего сделано не было.

Занятый судами подход при рассмотрении настоящего спора нельзя признать последовательным.

Применив положения о недопустимости противопоставления злоупотреблений, допущенных бывшим руководством банка интересам пострадавших от этой деятельности добросовестных кредиторов в неоспариваемой заявителем части, суды, признавшие ничтожными два договора о переводе долга, освободили группу компаний бенефециара от финансовой ответственности в ущерб интересам тех же независимых кредиторов.

Заявленные кредиторами в апелляционной инстанции отказы от требований о признании недействительными сделок, заключенных с банком, и апелляционной жалобы на определение суда первой инстанции в части, касающейся оспоренных и не признанных недействительными кредитных договоров, суд апелляционной инстанции не принял, поскольку данный отказ может нарушать права конкурсных кредиторов, так как судом сделаны выводы об аффилированности оспоривших сделки кредиторов с должником, а также недобросовестности указанных лиц в процедуре банкротства должника.

Столь двойственный поход, занятый судами в настоящем споре, приводит к применению института конкурсного оспаривания сделок в противоречие с его назначением, что недопустимо.

Кроме того, установленные судами обстоятельства для квалификации сделок по переводу долга как ничтожных, совершенных со злоупотреблением правом, в рассматриваемом случае недостаточны.

Практика о допустимости оспаривания таких сделок на основании статей 10 и 168 ГК РФ является устойчивой и сформированной, указывающей на возможность такого оспаривания исключительно в том случае, когда речь идет о сделках с пороками, выходящими за пределы дефектов подозрительных сделок.

Вменяемое сторонам правонарушение, заключавшееся, по мнению оспоривших их лиц, в необоснованном принятии должником дополнительных долговых обязательств и причиняющее ущерб конкурсной массе и, как следствие, наносящее вред имущественным правам кредиторов должника, полностью охватывалось диспозицией пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве.

В подтверждение этому конкурсный управляющий банком последовательно указывал, что сам факт существования задолженности перед банком на основании реально выданных заемщикам денежных средств, ординарный характер условий кредитных договоров, не выходивших за пределы обычного делового риска банка (получившего в залог ликвидное имущество третьих лиц – товары в обороте и здание) и его заемщиков (обслуживавших долг в пределах согласованных и не пролонгированных сроков) не были опровергнуты и не поставлены судами под сомнение. Первоначально полученное банком обеспечение до перевода долга на должника – действующую компанию, владевшую активами и осуществлявшую добычу нефти на территории Оренбургской области, было соразмерным и достаточным, полностью покрывало риски неоплатности заемщиков до момента введения временной администрации по управлению банком.

Выполняющий функции конкурсного управляющего банком заявитель, в целом ряде споров с участием банка, в том числе и в рамках настоящего дела, последовательно придерживался следующей позиции. Бизнес группы лиц, контролируемой бывшим бенефициаром банка, условно делился на финансовый блок, представленный банком, блоки нефтедобычи и недвижимости, представленные иными организациями. При этом кредитование блоков нефтедобычи и недвижимости осуществлялось преимущественно банком. Это означает, что развитие бизнеса в сфере нефтедобычи и недвижимости определялось тем, насколько успешной была деятельность банка, в том числе по привлечению средств третьих лиц во вклады (клиентов банка). Критическим для бизнеса всей группы лиц явился момент отзыва лицензии у банка в июле 2017 года, после чего последний фактически утратил возможность вести обычную хозяйственную деятельность, что, безусловно, отразилось на положении иных членов группы и стало необходимой причиной их банкротства. Заключение сделок по переводу долга одним лицом, входящим в группу, в пользу финансового блока (банка) по кредитам, предоставленным им состоящим в той же группе заемщикам, имело разумный экономический мотив – выполнение нормативных требований об обеспеченности ссудной задолженности, предъявляемых к кредитным организациям регулятором.

Если утверждения конкурсного управляющего банком соответствуют действительности, сделки по переводу долга не могли быть признаны ничтожными.

Преждевременными следует признать и выводы судов о неплатежеспособности должника на момент заключения договоров о переводе долга и их убыточности для конкурсных кредиторов. Примененная судом округа и закрепленная в пункте 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве презумпция наличия цели причинения вреда имущественным правам кредиторов является опровержимой. Констатируя факт наличия задолженности перед иными кредиторами на момент заключения сделок по переводу долга согласно данным из реестра требований кредиторов должника и отчета конкурсного управляющего, суды не дали оценку опровергающим эту презумпцию возражениям заявителя о вхождении всех имевшихся на тот момент кредиторов в ту же самую, контролируемую единым бенефициаром группу компаний. Если данное утверждение окажется верным и будет установлено, что на момент заключения сделок по переводу долга независимые кредиторы у должника отсутствовали, то имущественный вред от указанных сделок не мог наступить в принципе.

Мнение эксперта

Рассматриваемое определение отражает тенденцию формирования судебной практики, которая разделяет две группы кредиторов и их интересы: независимые кредиторы, требования которых к должнику возникли на основании сделок на рыночных условиях, и за счет которых были сделаны взносы в имущественную массу должника, и аффилированные с должником кредиторы, входящие с ним в одну группу компаний, контролируемую одним или несколькими общими бенефициарами. Как правило, требования второй группы кредиторов возникли вследствие внутригруппового перемещения активов, источником которых зачастую является предоставленное независимыми кредиторами финансирование. Интересы второй группы кредиторов в принципе не могут быть противопоставлены интересам независимых кредиторов, поскольку требования последних возникли на рыночных условиях на основании свободы заключения договоров и равенства договорных позиций. Требования аффилированных кредиторов зачастую возникают вследствие реализации управленческих решений бенефициаров, направленных в первую очередь на обеспечение их имущественных интересов.

Различия интересов указанных двух групп кредиторов обуславливают различный подход к их учету в банкротстве должника – от отказа во включении в реестр до их субординации и иного ограничения прав аффилированных кредиторов по сравнению с независимыми кредиторами. В данном определении статус аффилированных кредиторов должника рассмотрен в аспекте оспаривания по специальным основаниям сделок должника (статья 61.2 Закона о банкротстве), который обуславливает следующие особенности.

Кирилл Харитонов, арбитражный управляющий, Саморегулируемая организация “Ассоциация арбитражных управляющих “Паритет”.

Во-первых, аффилированные кредиторы, будучи заинтересованными лицами по отношению к должнику, не вправе оспаривать сделки должника с другими заинтересованными лицами.

Во-вторых, оспаривание сделок по специальным основаниям имеет целью защиту интересов независимых кредиторов должника и не может быть направлено на удовлетворение каких-то внутригрупповых интересов аффилированных кредиторов, противопоставляемых интересам независимых кредиторов. Последствия недействительности сделки не должны вести к перераспределению активов или долговой нагрузки в пользу аффилированных кредиторов.

В-третьих, требования аффилированных кредиторов не подлежат учету при решении вопроса о том, отвечал ли должник признакам неплатежеспособности или недостаточности имущества на дату совершения оспариваемой сделки для подтверждения презумпции цели причинения вреда кредиторам (абзац второй пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве).